«Врачеватель 2. Трагедия абсурда»

Фаддей Авдеич бросил мимолетный взгляд в мою сторону, но все же на какую-то долю секунды глаза наши встретились. Затем он, подобно шеф-повару, опустил свою кудрявую голову и, уставившись в пол, не то с неудовольствием, не то со смущением произнес:

- Ох, носит вас нелегкая! Ну, рассказывайте… раз уж так. Что там у вас опять?

- С превеликим удовольствием сообщаю вам, уважаемый Фаддей Авдеевич, - глаза ярого сторонника классических форм озарились нездоровым блеском, - что процесс идет полным ходом. В строгом соответствии с директивами вышестоящих органов. Сегодня лично мной, Фаддей Авдеич, раскулачено девятнадцать кулацких дворов. Но в некогда завоеванную Ермаком Тимофеевичем Сибирь отправятся не все. - Из висевшей у него на поясе деревянной кобуры он ловким привычным движением достал свой раритетный маузер и направил его дуло прямо мне в лицо. - Вот этим мерилом истины, товарищи, вместо Сибири я отправил в мир иной восемь с половиной контрреволюционных элементов. Мальчишка, понимаешь ли… Ну, чистый бесенок! Вцепился мне в рукав, чуть не оторвав с корнем манжет! вы, надеюсь, представляете? Эдакое маленькое злобное кулацкое отродье!

- Вы, товарищ Шлыков, мерзкий и отвратительный элемент! - бросила ему в лицо мадам Касперчак, в девичестве Зусман. - Я больше не желаю каждый раз выслушивать от вас эти гадости! Фаддей Авдеич, избавьте меня наконец от этого извращенца!

- Ты, правда, комиссар, иди-ка лучше выпей, - сказал Фаддей Авдеич, не поднимая головы. - Раз уж большего предложить тебе не в моей власти. Нет у меня директив вышестоящих органов на этот счет. Иди, Шлыков, иди. Хотя какой ты, на хрен, комиссар? - после паузы добавил Фаддей Авдеич. - Ты у нас, товарищ Шлыков как есть ОГПУшник.

Да только, видно, с комиссара нашего как с гуся вода. Вместо стряхивания влаги с перьев - новый каскад фуэте. К тому же с куда большим количеством оборотов. Но на этот раз по окончании вращений припадать на правое колено танцор не стал. Лишь повернулся к выстроившейся на приветствие очереди селян, при этом даже заслужив от некоторых негромкие аплодисменты.

- Вы, Эльвира Тарасовна, можете меня считать каким угодно негодяем, да только у меня на этот счет оправдание железное: я исполняю долг, но это не мешает «негодяю» ежесекундно влюбляться в эту жизнь, которая ему, такому, как он есть, дарована была не вами.

Затем он с ядовитой ухмылкой посмотрел мне в глаза и, смакуя мгновение, медленно нажал на курок. выстрела не последовало. Только щелкнул затвор.

«Врачеватель 2. Трагедия абсурда»