Боковым зрением я видел, что блаженный упорно и, скорее всего, весьма аргументированно продолжал мне что-то доказывать. Он открывал рот и даже слегка жестикулировал, но я его уже не слышал. Я смотрел в тот дальний затемненный угол, где в профиль ко мне сидел человек в футляре, а спиной ко мне Людмила Георгиевна. Слышать, о чем они говорили, я не мог, да и, странное дело, не очень-то мне и хотелось. Я только смотрел. Но почему-то смотрел не отрываясь и ясно при этом осознавал, что пожелай я сейчас оторвать от них взгляд - вряд ли бы у меня это получилось. Какой-то невероятно сильный магнит, с которым бесполезно бороться, притягивал мой взор к сидевшим в дальнем затемненном углу японо-русской избы-якитории.

- Ну, хорошо. Допустим, скажу я вам, милочка, где вы сможете отыскать вашего на веки вечные отошедшего в мир иной супруга, но что, простите, я тогда с этого буду иметь?

- Степан Данилович, право, странный вопрос. Чего усложнять? Назовите цену - и дело с концом.

- Ага. Думаете, усложнять не надо?

- Да, я абсолютно в этом уверена.

- Ну, хорошо. Тогда вы, милочка, будете обязаны разделить со мной ложе.

- А деньгами никак?

- Деньгами никак. К тому же никакой ценности они здесь не имеют. А вот ложе разделить - это славненько. И то с обязательным условием. В противном случае - до свидания.

- Хорошо. Я согласна. А что за условие?

- А условие такое: не просто обычный секс, но секс исключительно в извращенной форме.

- Степан Данилович, а можно немного поподробнее.

- Пожалуйста. Можно и поподробнее. Третьим пригласим мою козу Надьку. У меня в хлеву живет.

- Надьку? Я не…

- Нет, не ослышались. Мою козу Надьку.

- Степан Данилович, дорогой, вы у нас такой видный мужчина! Так зачем же нам с вами какая-то коза Надька?