Эпизод третий «Визит гегемона»

Шустрее Конька-горбунка я вскочил на крыльцо якитории, словно метеор, промчался через залу, где пили вчера самогон, и, безошибочно найдя нужную дверь, стремглав пулей пронесся по глухому коридору. Затем неуловимым стремительным соколом взлетел по крутой, сбитой из толстых досок лестнице и уже через пару секунд, тяжело дыша, стоял в проеме двери второго этажа, глупо улыбаясь, с непомерно радостным сиянием в глазах.

Господи, да кто бы знал, до какой же степени я испугался! И какое же счастье видеть эту близкую тебе женщину, которая, как я тогда предположил, предварительно собрав вещички, все же не слиняла тихо и незаметно в дремучие девственные леса на поиски своего покойного супруга, пока ты там, как последний идиот, радовался солнцу и рассуждал о смысле бытия. Но нет, слава богу, она не слиняла, а, как и прежде, лежала нагая, теперь уж не во сне снова сбросив с себя плотное увесистое одеяло, сшитое из ярких разноцветных лоскутов.

- Что-то случилось? - спросила она с легким прищуром в глазах, едва заметно улыбнувшись. - Если бы сейчас выражение твоего лица не было таким глупым, то я бы, наверное, сказала, что на тебе этого лица просто нет. Куда ты бегал? На горшок, что ли? Что, так приспичило?

- Нет, я осматривался. По деревне гулял… - Глупая радостная улыбка не сходила с моей физиономии. Я отлично понимал, что на данный момент являюсь живой копией Фаддей Авдеича, которого вчера еще сам же лично страстно ненавидел за его улыбчивый идиотизм. Но то ведь, как говорится, не касалось меня самого, а сейчас… Ну кто, скажите, из людей тонко чувствующих и понимающих посмеет осудить меня за мою же искреннюю радость? А на толстокожих мне положительно наплевать.

- Ну, и как деревушка?

- Очень красивая, но только почему-то здесь даже собаки не живут. - Радостный и сияющий, как солнце, я плотно прикрыл за собой дверь и направился в сторону широченной кровати, на которой в царственной позе возлежала краса моя Людмила Георгиевна, подобно какой-нибудь любимой жене хана из бахчисарайского гарема.

- И тебе по-прежнему не интересно знать, каковым было мое условие? - сказала она мне, когда я вплотную подошел к кровати. - Неужели не интересно?

Я молчал, вытянувшись, как фонарный столб. За меня, скорее, красноречивей любых слов отвечала широченная улыбка до ушей. Улыбка откровенного дебила, привыкшего испытывать безудержное счастье от созерцания любой попавшейся на глаза травинки, или, хлеще того, трудолюбивого муравьишки, упорно тащущего к собратьям в общий муравейник эту самую никчемную травинку.