«Врачеватель 2. Трагедия абсурда»

Нет, судя по всему, этот гегемон так меня достал, что я, скромный и смиренный, вдруг ни с того ни с сего взял да и наехал на бедных и несчастных юмористов от рождения, отлично понимая, что дело вовсе и не в них. Что оплаченное капанье «искрометного» юмора на твои мозги, в сущности, ничем не отличимо от закачивания нефтью цилиндрических железных бочек. Да, ребятам-юмористам несказанно повезло, что можно, корча рожи - и не всегда профессионально, - получать нехилое бабло, а вот ты, козел, наверное, просто им завидуешь. Хотя, впрочем, теперь уж вряд ли. Теперь ты у нас вполне самодостаточен и, если все закончится нормально, полетишь на побережье Адриатики. А если нет, но ты при этом сохранишь способность и дышать, и думать, то, ручаюсь, по-прежнему останешься завистником, потому что такова, повторюсь, человеческая природа, ибо «всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги, господа…» А вот возьми ты нашу живописную деревушку: здесь, насколько понимаю, денег отродясь не видывали, однако же живут, не стонут. Урожаи, понимаешь ли, собирают разве что не каждый день. Правда, злой тугарин в лице по ошибке выписанного корейца немного поубавил благосостояние селян, но ведь все равно же унывать не думают. Может, конечно, песок и плохая замена овсу, но копченый угорь в сравнении с повзрослевшей говядиной - замена более чем достойная. И к чему мне тогда телевизор? К чему мне тогда телефон, Газпром, электричество? Скажите, люди добрые, к чему все это мне, если свечечку зажег - и знаешь, что в подполе у тебя, счастливого, деликатесов по самый подбородок? Даже собаки их не едят. Во как! Впрочем, не едят, скорее, потому, что их, собак, благодаря тому же корейцу, просто не осталось. Но все равно: идиллия - она и без собак идиллия. Ее, эту идиллию, за просто так не разменяешь. Эту идиллию, судя по всему, надо заслужить.

Вот так, периодически заунывно похохатывая, я и лежал ничком, уткнувшись писательской физиономией в подушку, размышляя «о своем, о девичьем», пока вдруг не почувствовал у самого уха горячие губы вдовы. Благо что голубушка находилась рядом. Я об этом, кстати, сразу же и вспомнил. Ненароком опять же.

Людмила Георгиевна меж тем, нисколько не стесняясь присутствия постороннего, облобызав меня, по-моему, не то три, а может, даже и четыре раза в те места, что непосредственно не соприкасались на тот момент с лоскутным одеялом, с какой-то запредельной нежностью и с заискивающими кошачьими интонациями елейно нашептывала мне в самую что ни на есть ушную раковину разные слова, и смысл оных доходил до моего сознания раза в два быстрее обычного. За счет расстояния, разумеется.

- Послушай, роднуля моя, я тебя умоляю, сходи ты с ним. Ты же видишь, что все равно ведь, мудак, не отвяжется. Ну посидишь ты там с ним минут десять для приличия, выскажешь пару критических замечаний да и слиняешь по-тихому. Сделай это ради меня. Очень тебя прошу. А я за это время хоть немного себя в порядок приведу, вместо того чтобы выслушивать ахинею этого дебила от местной культуры. Ну правда, честное слово, мне бы уже и встать с кровати было бы неплохо, а то уж больно писать хочется. Ну пожалей ты меня.

133

Система Orphus

«Врачеватель 2. Трагедия абсурда»