«Врачеватель 2. Трагедия абсурда»

Нефред Эрнандыч. А есть она у них, душа-то эта? Вот то-то и оно: «под водочку». Кругом разврат да пьянство. Моральные устои на нуле. А гений - вот меня хотя бы взять, - он дохнет в этом государстве. Ему средь быдла тяжелей вдвойне.

Колян. Ах ты, едрена корень, ну какая фраза! Чуть ли не стихами. Возьми и срочно запиши. Уверен, где-то сможешь вставить.

Нефред Эрнандыч (записав). Я записал. Но по твоей же просьбе. Вот только кто это оценит? Найдется ль равный мне по интеллекту, чтоб тонко оценить ту бездну одиночества моей истерзанной души? Понять ту страшную борьбу во мне самом, когда рука от злобной рюмки неумолимо тянется к перу, к компьютеру - не важно. Когда нет силы задушить в себе порывы к самосовершенству. (Пауза.) Кто знает, может, я пророк в своем Отечестве убогом? А коли так, то мой удел - скитания. Скитания по закоулочкам возвышенной фантазии моей. Судьба со мною обошлась жестоко. Я ведь в душе высокого полета - и стихотворец, и художник, и поэт в одном лице, а вынужден зачем-то писать законы непонятно для кого.

Колян. Ох, как ты здесь не прав, Нефред Эрнандыч! Опять же душит тебя собственная скромность. Художник - он во всем художник. И верую я - завтра же оценят! Оценят все без исключения, кто завтра в этот дом приедет. Увидишь, вот приедут - и обязательно оценят все.

Нефред Эрнандыч. Ну что же, дай-то бог, как говорится. Хотя - и ты прекрасно это знаешь - мне эти дифирамбы не особо и важны. Всегда был горд я в одиночестве своем, ибо всегда стоял гораздо выше тех, кто находился рядом. Ну а вот ты со мной уже давно и предан мне, я знаю. За то тебе спасибо, кстати. За то и помню, и люблю.

Колян. Ну и тебе на том спасибо, кстати.

Нефред Эрнандыч. Кстати. Ты сколько мяса режешь, гастроном? К нам что, орда приедет завтра или гости?

Колян. Позволь, Эрнандыч, ты же сам сказал, что точного количества гостей не знаешь. И я подумал ненароком: чтоб завтра мне не суетиться, быть может, заготовить впрок?

Нефред Эрнандыч (медленно вставая с табурета). Нет, православные, вы только поглядите: «Он подумал!» Кто эту ересь-то вложил в греховный адский твой язык? Запомни, сына, в этом доме думать, воистину, моя прерогатива. Всем остальным - благоговейно потакать моим идеям гениальным. О, боже! Как же я устал! За всеми нужен глаз да глаз. Ни шагу без меня, ни вздоха… Нет, ты подумай: «Он подумал!» Ты б лучше шевелил остатками мозгов, мыслитель хренов, чтобы своим умишком допереть, какая пропасть в гранях восприятия лишь одного обычного понятия лежит! «Он заготовил впрок!» Да я в секунду в страшный гнев или в истерику впаду, когда только подумаю, что может речь идти от миллиграмма до центнера!

Колян. Хоть я не так умен и образован, но мне всегда казалось центнера, хозяин.

142

Система Orphus

«Врачеватель 2. Трагедия абсурда»