Журнальный зал журнал "Знамя" №1 23 марта 1998 г.

Собственная жизнь — это клад

(автор Семен Липкин)

к началу продолжение

"Каждый писатель мечтает о своей главной книге, но не всякий, даже очень талантливый, ее создает, потому что не находит того, что должно послужить для нее материалом. Вы нашли свой золотой клад. Этот клад - ваша собственная жизнь. И то, что вы пренебрегли своей славой известного беллетриста, своим материальным положением, пишете такую книгу, без надежды на скорое ее опубликование, пишете всю правду, подтверждает, что вы настоящий писатель… Вы прекрасно показали ту эпоху, показали общество во всех его разрезах - от сына портного до дочери наркома… Вы достигли поразительной силы и убедительности изображения. Мне очень горько, что я ничего не могу пообещать вам конкретно. Журнал в очень тяжелом положении, его медленно удушают".

Через три года Твардовский случайно навестил Рыбакова на его даче в Переделкине. Выпили. Снова похвалив "Детей Арбата", сказал: "Солженицын активнее вас, он деятель, такой он человек, и таким его надо принимать. А мы с вами другие. Может, поколение другое, может, закалка не та. Моя мать тоже была в ссылке… А отец, тот был в бегах… Мои родители вон где были, а я стихи про колхозы сочинял… И не знал, что будет со мной."

В свое время Гроссман передавал мне некоторые слова самобичевания Твардовского, но такой покаянной горечи - "а я стихи про колхозы сочинял"…, как в беседе с Рыбаковым, в них не было.

Нельзя сказать, что Твардовский страдал скромностью. В одной беседе со мной он по-человечески сочувственно, но свысока отозвался о Мандельштаме и Пастернаке. Во время совместной поездки в Италию сказал Заболоцкому: "Надоело мне быть первым парнем на деревне". Заболоцкий не удержался от улыбки - и увидел обиженное лицо собеседника. Читая разговор с Рыбаковым, я подумал, что Твардовский сильно изменился под влиянием встречи с Солженицыным. Этот рязанский школьный преподаватель математики, вероятно, бедно одетый, всем своим обликом, отвагой, прежде всего, гениальностью "Одного дня…", против своей воли, конечно, заставил Твардовского усомниться в правильности своей литературной жизни, в служении своему большому таланту.

13

Система Orphus
к началу продолжение