Анатолий Рыбаков «Бронзовая птица»

- Ничего страшного в этом гвозде нет, - рассуждал Кондратий Степанович. - Переварится в желудке, и дело с концом. Обойный гвоздь, это что? Ерунда! Вот я еще когда в Москве жил, оборудовали мы с приятелем Большой театр…

- Вы оборудовали Большой театр? - усомнился Миша.

- А то кто же, - невозмутимо ответил Кондратий Степанович. - Оборудовали мы Большой театр. Артисты там, дирижеры, вся, в общем, дирекция. А приятель мой возьми да и проглоти костыль. Большой такой железный костыль. Дюйма, может, два в нем. Не шутка…

- Ну и что?

- А ничего, переварился. В день две бутылки водки выпивал для лучшего сгорания, вот и переварился этот костыль. А гвоздочек что? Ерунда. И ни к какому доктору не надо ехать. Только зря людей обеспокоили.

- Жалко отвезти больного человека? - обиделся Миша.

- Больного не жалко. А тут что, ерунда!

- Зачем же вы поехали?

- Власть.

- Вы же не признаете власти.

- Принуждение.

Миша вспомнил про лодку.

- Когда мы плыли на вашей лодке, то лодочник Дмитрий Петрович набросился на нас, хотел ее отнять.

- Дурак! - коротко ответил художник.