- Дойдем до Белорусского, а там доедем на метро, - предложил Костя.

Бульвар тянулся посередине Ленинградского проспекта.

- Что у тебя произошло с Веэном? - спросил Костя.

Начинается! Опять надо изворачиваться. Мы говорили с Веэном о Мавродаки, а о нем Костя запретил говорить. По-видимому, Веэн уже передал ему наш разговор. Ну и черт с ними! Надоело, честное слово, тайны, секреты - невыносимо!

- Он просил тебя обменять нэцкэ?

Ах так, разговор о нэцкэ. Значит, Веэн не передал ему нашего разговора о Мавродаки. Странно! Почему?

- Да, просил.

- Он предлагал тебе взамен хорошую нэцкэ?

- Я не имею права менять.

- Чья она?

- Художника Краснухина.

- Тебе какая разница?

- Не желаю иметь дела с Веэном.

- А со мной?

- С тобой - пожалуйста.

Костя вынул из чемодана нэцкэ. Она изображала всадника с мечом, луком и стрелами в крошечном колчане. Удивительное в этой фигурке было то, что всадник еще не падал с коня, даже не соскальзывал, не склонялся на его гриву, и все равно было ясно, что он ранен и сейчас упадет. В фигурке было какое-то неуловимое движение, был последний скачок коня, после которого и конь и всадник рухнут на землю.

- Эта нэцкэ лучше твоей стрекозы.

- Ты ее меняешь для Веэна?

- Какая тебе разница!

- Веэну я ее не отдам. Если ты так о нем заботишься, почему ты не отдаешь ему своего мальчика с книгой? Веэн разыскивает ее по всей Москве, а она у тебя. Хоть пожалел бы его труды.