- Видел, видел.

- Историк, большой специалист по старине. Печатается.

- Карамзин!

- Парень одаренный - стихи, рассказы пишет.

- Державин!

Я уже говорил, что дедушке люди представлялись очень значительными, о каждом он отзывался с большим почтением, в самых превосходных степенях. Значительными представлялись ему и Агаповы. О Михееве он, правда, отозвался несколько сдержаннее, но тоже, в общем, благожелательно, как о садоводе-мичуринце. Такое благодушие мало шло к дедушкиной цыганской, даже несколько разбойничьей физиономии.

Рассматривая фотографию солдат, дедушка сказал:

- Молодые ребята, им бы жить и жить… Вот так-то вот молодых война косит. Меня, старого, пощадила, а их нет. - Он показал на стену, где висели портреты моих дядей. - Пришло матери извещение: погибли в боях, а где их могилы - не знаю… Все бы отдал, чтобы узнать.

Дедушка сказал это просто, как все, что говорил. Но у меня перехватило горло. Я никогда не интересовался, где похоронены мои дяди: погибли на войне - вот все, что я о них знал. И никто не говорил мне, что их могилы неизвестны.

- Да, - вздохнул дедушка. - Конечно, трудно найти солдата. А каждый кому-то дорог, особенно матерям. Помнишь, у Некрасова?

Средь лицемерных наших дел

И всякой пошлости и прозы

Одни я в мире подсмотрел

Святые искренние слезы.

То слезы бедных матерей.

Им не забыть своих детей,

Погибших на кровавой ниве,

Как не поднять плакучей иве

Своих поникнувших ветвей.

Дедушка прочитал эти стихи по-старинному, "с выражением", "с чувством". Но, честное слово, это было очень трогательно..