- Орел, чистый орел, - говорила между тем соседка Елизавета Филатовна, - смелый был, рисковый. Еще в мальчишках с отцом на медведя ходил. Я, бывало, говорю ему: "Митенька, малой ты еще в лес-то ходить". А он на меня этак-то посмотрит, отвернется: не встревай, мол, баба, не в свое дело.

Антонина Васильевна не голосила, не причитала, не плакала, сидела, сложив на коленях натруженные руки, молча слушала соседку.

А та продолжала возбужденно:

- Потом сам белку добывал. А уж из лесу придет, все девки его. Парень видный, бравый.

Председатель обвел избу задумчивым взглядом человека, которому что-то открылось. Что именно открылось, он не мог сказать, но что-то было особенное в этом молодом, юном лице бравого старшины, пропавшего без вести в войну, почти тридцать лет назад, в скорбном молчании его матери, только теперь узнавшей, что нашлась его безвестная могила.

- Вам, может, надо чего? - спросил он. - Может, крышу покрыть?

Из-за его спины Елизавета Филатовна сделала знак Антонине Васильевне: проси, мол, пользуйся случаем.

- Постоит еще крыша, - тихо ответила Антонина Васильевна.

Соседка с досадой передернула плечами: не воспользовалась, старая… Заискивающе улыбаясь, сказала:

- Ограду бы надо поправить.

Председатель вопросительно посмотрел на Бокареву.

- Ничего не надо, все есть, - по-прежнему тихо ответила Антонина Васильевна.

Соседка сменила разговор:

- Карточку небось с могилки пришлют.

- Все, что положено, сделают, - опять входя в свою должностную роль, объявил председатель официально.

- Как же разыскали его могилку-то? - спросила Елизавета Филатовна.

- Нашлись добрые люди, разыскали, - сказала Антонина Васильевна..