Лиля утвердительно кивнула головой.

- Идут разговоры, - продолжал Лапин, - будто между Мироновым и Колчиным были трения и всякое такое, что всегда придумывают, когда происходит подобный случай.

Лиля усмехнулась:

- Что же, он из-за этого отравился?

- Конечно нет. Но Богатырев на завод не вернется, в директора прочат Миронова, а тут такое кляузное дело. Кое-кому Миронов поперек дороги. Талант - бездарность, вечная проблема. Но ты за своего Миронова не беспокойся.

- Почему «своего»?

- Ты что-то рассказывала… Учились вместе?

- Учились, - сдержанно ответила Лиля, Лапин взял ее за локти:

- Ты не уйдешь?

- Нет, Женя. Я не могу.

Он притянул ее к себе.

- Мне будет очень жаль, если мы просто так расстанемся.

- А ты со мной просто так не можешь? За кого ты меня считаешь?

- Лиля! Как ты можешь это говорить?!

- Вот и хорошо… Давай лучше допьем. - Она присела на ручку кресла, взяла в руки бутылку. - Что за вино? Номер семь… Аппетитное название…

- Ты изменилась, Лиля.

- Ты находишь?

- у тебя усталый вид, тебе не тяжело работать на аппарате?

- Хочешь мне другую работу предложить?

- Это можно было бы сделать.

- А зачем?

- Полегче, почище…

- Все в порядке: работа меня устраивает. И ведь других талантов у меня нет. Есть у меня ребенок, работа есть, свой дом… Хорошо иметь свою теплую постель! Теплую постель и крышу над головой. Некуда приклонить голову, что может быть ужаснее? Ходишь, ходишь… - Она вдруг откинулась на спинку кресла, глаза ее заблестели. - И все же я бы все отдала за Москву. Такая она широкая, необъятная, так пахнет весной асфальт. Посидеть в «Национале», прошвырнуться по улице Горького, по Столешникову, Петровке, заглянуть к девчатам - все бы отдала, честное слово!