- Не страшно, - сказал Миронов, - справимся.

- Меня посадят, - сказала Лиля, - и тебя, если будешь со мной. Нет, нет, ничего не надо. Ничего не хочу.

- Я люблю тебя, всегда любил, я ждал тебя, - сказал Миронов.

- Ничего не выйдет, Володя, - она вынула платочек, вытерла глаза, - тогда не вышло - и сейчас не выйдет, и ничего ты не знаешь.

- Прошу тебя, успокойся, поговорим в другой раз. Идет?

- Идет, - прошептала Лиля и заплакала опять.

А улица шумела и веселилась - главная улица областного города в солнечный воскресный полдень. Толпы людей растекались по магазинам, кафе, закусочным, и новые толпы вливались в нее из боковых улиц и переулков. За столиками кафе люди пили, ели, смеялись, разговаривали, дети играли в скверике, в воздухе дрожала мелодия песенки. И не верилось, что кому-то нет места, нет выхода, нет надежды.

На следующий день он подошел к ней в цехе.

- Прости меня, Володя, - сказала Лиля.

- Это за что?

- Прости, что я поехала с тобой, я не имела права.

- О чем ты говоришь?

- Я люблю другого человека, - прошептала Лиля.

- Так. - Он видел, что она говорит неправду. - Это тебе не помешает встретиться и поговорить со мной.

- О чем нам говорить?

- Я прошу тебя.

- Ну хорошо, - сухо проговорила Лиля, - завтра.

Груды соли лежали на берегу. По реке, уже окутанной предвечерним туманом, тянулись баржи с нефтью, с серным колчеданом, лесом, углем.

Лиля останавливалась, наклонялась, морщилась, жаловалась, что ей жмут туфли.

- Ладно, - добродушно сказал Миронов, - эта дорожка не для твоих туфель.