Анатолий Рыбаков «Тяжелый песок»
Как может она не знать, где сейчас ее ближайшая подруга, ведь они живут вместе! Что-то между ними, по-видимому, произошло, поссорились, повздорили, бывает, но какое мне, спрашивается, дело? Подруги ссорятся, мирятся, это в порядке вещей… Мое внимание было направлено на другое, мысли мои были заняты другим, и ее озабоченность я отнес за счет ситуации: осталась наедине со мной, понимала, что-то должно произойти, возможно, решилась. Я беру ее руку в свои и сочувственно спрашиваю:
- Повздорили?
- Да, повздорили, - отвечает она, но руку не отнимает. Рука немного дрогнула, но я держу ее крепко, ее рука осталась в моей.
- Ничего, - говорю я, - помиритесь…
Чувствую тепло ее руки, мягкость ее ладони и ее близость. Я уже столько лет не дотрагивался до женской руки! Притягиваю Галю к себе и целую.
- Не надо, товарищ старший лейтенант! - говорит она.
Девушке положено сопротивляться, хотя бы символически.
И я хочу снова ее поцеловать…
Но она освободилась из моих рук.
- Я же вам сказала, товарищ старший лейтенант, не надо!
Меня задело не ее официальное обращение, не раздраженный тон, не то, что отстранила меня, а то, каким привычным, умелым, как мне показалось, движением она это сделала. Нехорошее чувство шевельнулось во мне, несправедливое… Раз она умеет так уверенно и сильно освобождаться от мужчины, значит, умеет, когда надо, и не освобождаться.
Все же я примирительно говорю:
- Ну, Галя, зачем ломаться?
Она встала.
- Я думала, вы другой, а вы такой же, как и все. Эх вы, стар-ший лей-те-нант!
В этом "Эх вы, стар-ший лей-те-нант!" мне почудилось желание меня задеть: мол, на КП она имеет дело с генералами, а тут новоиспеченный старший лейтенант, только сегодня получил звание и решил, что теперь ему все дозволено.