Дня через два у Саши появился новый аккомпаниатор: Стасик - пианист и баянист, веселый, расторопный паренек. С работой освоился сразу, где-то поднатаскался. Но, как и Леня, «слухач» - ноты читать не умел. Естественно, той игры, того изящества, что у Каневского, не было и в помине.

Вечером в ресторане, за ужином, Саша спросил Глеба:

- Куда девался Каневский?

- Не будет у нас больше Каневского. Уволил его Семен.

- За что?

- На окраины перемещаемся, дорогуша, на всякие макаронные фабрики, а там рояля нет, значит, нужен третий баянист. Стасик, как и я, двухстаночник.

Саша поставил рюмку на стол:

- А ведь ты врешь.

- Брось, дорогуша, - поморщился Глеб, - ну что ты привязываешься?

- Что ты сказал Семену?

- А ты все хочешь знать?

- Да, хочу.

Глеб выпил, вилкой подхватил кусочек селедки.

- Ну что же, я сказал: избавляйтесь от Каневского. Болтает чересчур.

- А что именно болтает, ты Семену сказал?

- Зачем Семену знать, кто что болтает? За то, что знаешь, тоже приходится отвечать. Может, Каневский болтал, что ему мало платят? Семен, дорогуша, не лыком шит; раз человек болтает, лучше избавиться от него.

Он снова налил себе, взглянул на Сашину рюмку.

- Так не пойдет. Думаешь, я один эту склянку усижу?

Они выпили оба.

- Угробил ты человека, - сказал Саша.

- Я?! Да ты что?

- Выбросили на улицу, оставили без куска хлеба.

- Не беспокойся, без хлеба он не останется. - Глеб кивнул на оркестр. - Вот он, кусок хлеба, да еще с маслом.

- Зачем ты все-таки добавил Семену, что Каневский болтает? Чтобы увесистей было, чтобы уволили наверняка?

- Да, дорогуша, именно для этого и добавил. Я не желаю работать с мудозвоном, который при людях несет такое, за что меня завтра могут посадить.

Саша молчал.

- Осуждаешь меня? - спросил Глеб.

- Да, осуждаю.

- Ах, так, - усмехнулся Глеб, - ладно!..

Он налил себе еще рюмку, выпил, не закусывая, икнул, был уже на взводе.

- Расскажу тебе одну историю про моего друга. Хочешь послушать?

- Можно послушать.

- Тогда слушай.