- Знаете, чьи стихи?

- Уткина. «На смерть Есенина».

- Верно, Уткина… Так вот, Панкратов, с теми бесстрашными я воевал рядом, их уже нет. А когда были те, то Деникин, Колчак, Юденич, Врангель, чехословаки, немцы на Украине, французы в Одессе, англичане в Архангельске, японцы на Дальнем Востоке не смогли справиться с разутой, раздетой, голодной и безоружной Красной Армией! А сейчас с одной Германией воюем, а немцы уже под Москвой. Вы знаете такого писателя - Панаита Истрати?

- Читал «Киру Киралину».

- Хороший писатель, балканский Горький. Так вот, про тех он сказал: «Золотой фонд русской революции». Где теперь этот золотой фонд? На смену ему пришли эти. Сверху донизу. Вот и подставили Россию, вот и гонят людей на смерть.

Саша помнил: «золотым фондом русской революции» Панаит Истрати назвал оппозиционеров, которые в двадцатых годах боролись против Сталина и в тридцатые были им уничтожены.

- Вы производите впечатление кадрового военного, товарищ старший лейтенант. Почему у вас такое небольшое звание?

Березовский положил себе еще картошки, смазал маслом.

- Ешьте, пока не остыла. Вы заметили, Панкратов, картофель, сваренный в чугунке в русской печи, имеет совсем другой вкус, чем сваренный в Москве на газовой плите? Ведь вы из Москвы?

Саша засмеялся.

- Я из Москвы, но какая картошка вкуснее, не знаю.

- И давно из Москвы? - неожиданно спросил Березовский.

- Давно, - коротко ответил Саша.

- Я так и думал, - сказал Березовский, - так вот, отвечаю на ваш вопрос. Я воевал на гражданской, член партии с девятнадцатого года. Музейная редкость нынче. Учился, инженер, работал на Горьковском автозаводе. При аттестации как командир роты запаса получил звание старшего лейтенанта, при этом звании и остался. - Он встал. - Давайте спать ложиться, Панкратов, завтра рано выезжать. Поведем людей в последний, решительный… Я уеду раньше, встретимся в деревне Фофаново, у Овсянникова.