20

В пять утра Березовский уехал с Проценко. Саша завел свою машину, прогрел, попрощался с хозяйками, выехал на улицу. Похолодало, выпавший вчера снег сжался, осел, местами почернел, дорога была хорошая, твердая.

Из дворов выезжали машины, Саша подходил к каждой, узнавал, все ли в порядке. Чураков деревянной лопаты, конечно, не сделал.

- Куда едем? - спросил Байков.

- В деревню Фофаново.

- А дальше?

- Не знаю. Командир роты объявит.

- А то, что немец сюда подходит, знаешь?

- Все тебе командир роты расскажет.

Только у Митьки Кузина машина не завелась, сел аккумулятор.

- Покрути ручкой.

- Так уж кручу, кручу…

- Беги к Василию Акимовичу, возьми «колхозную».

«Колхозной» называлась заводная ручка с длинной рукояткой, ее могут вращать сразу три человека. Николай Халшин, Мешков Юрий Иванович и Митька взялись за рукоятку, Саша сидел за рулем, мотор заурчал, завелся.

- Вот так, - сказал Юрий Иванович, - главное спокойство. Ты, Кузин, не гоняй зря стартер, аккумулятор у тебя слабый, совсем посадишь, пользуйся ручкой.

Сведения Березовского оказались правильными.

Утром 18 ноября танковая армия генерала Гудериана прорвала оборону советских войск южнее Тулы и, обойдя ее, развернула наступление на север, к Москве. Болота, озера, реки замерзли, местность стала проходимой, это облегчало немецким войскам маневрирование.

24 ноября механизированная дивизия Гудериана заняла Михайлов, ее передовые отряды достигли Скопина. На небольшой территории между Михайловом и Скопином рыскали разведчики противника, его охранные и сторожевые группы.

И маленькую железнодорожную станцию, к которой подъехала авторота, немцы бомбили: шпалы вывернуты, рельсы свиты в бесформенные клубки, обугленные и сожженные вагоны валяются на насыпи. Начальник станции сказал, что это порожняк, груза никакого нет и вообще после 24 ноября ни один состав из Михайлова не вышел, так что вряд ли и на других станциях есть груз. И поскольку немцы в Михайлове, то к Узловой теперь никак не добраться.

Березовский думал. Задание невыполнимо. Ехать вперед - значит обречь людей на смерть. Вернуться назад, не выполнив приказа, значило самому попасть под трибунал, но люди останутся живы - они подчинились его распоряжению. Надо возвращаться.