- Отойдет, обтирайте его почаще, пусть голым лежит. Девок не подпускать, не до девок ему теперь, так ведь, Панкратов?!

Саша не слышал Чуракова, в ушах звенело, все было в тумане, вытягивал ноги, старался подоткнуть под себя тулуп, чтобы не так обжигало, опять впадал в сон.

Наверно, крепок был Саша, если выдержал ночь на раскаленной печи, да еще после спирта… Проснулся утром, вытер себя полотенцем, чувствовал легкость во всем теле, только вроде бы покалывало в груди и возле лопатки неудобство.

- До ветру во двор не ходите, - предупредил Николай, - в сенях ведро стоит, а умывальник на кухне.

Саша накинул шинель, вышел в сени, умылся, оделся, натянул сапоги.

- Валенки надевайте, - сказал Николай.

- В военкомат поеду, в форме надо быть. Василий Акимович вернулся?

- Вернулся. Овсянникова в больнице оставил. Обмороженных не берут - мест нет. Тоня лекарства привезла.

Саша сел на лавку. Опять закружилась голова, но слабость была приятная.

Встали Проценко с Чураковым, умывались.

- А Стрельцов где? - спросил Саша.

- Известно где, у невесты.

- У него в каждой деревне невеста.

Чураков и Проценко тоже сели за стол.

- Полегчало тебе? - спросил Чураков.

- Вроде да.

- В бане пропарили бы, веником отхлестали, да не топлена у них баня, другим способом тебя прогрели. «Народная медицина» называется. Хавать будешь?

- Поем.

- Значит, здоров. Хрипишь, кашляешь, пройдет, лихорадка на губах - это хорошо, болезнь выходит, прими несколько капель. - Чураков кивнул на бутылку, - совсем оклемаешься.

- Нельзя. В город поеду, в военкомат.

- Куда ты с соплями? Отлежись денек. В город Гурьянова пошли с Синельщиковым - партийные, - проговорил Чураков с насмешливой уважительностью, - отрапортуют, как полагается. А ты выпей лучше.

- Пить не буду и вам не советую.

- Извини, наркомовские сто грамм - законно.

Хозяйка поставила на стол большую сковородку с яичницей, зажаренной на сале.

- Живете, - сказал Саша, - сало, водка… Откуда?

Чураков кивнул на Проценко.

- Так ведь начальник снабжения с нами.