- Очень трогательно, - комментирую я этот звонок. - Молодцы!

Женя что-то мычит в ответ.

Осень пятьдесят седьмого года. Звонок в семь утра.

- Кто говорит, - спрашивает Женя сердито. - Ты, Костя? Что-нибудь случилось?

Голос Ваншенкина захлебывается от волнения:

- Женя, сегодня запустили искусственный спутник Земли. Ты понимаешь, начинается новая эра!

- Что, что начинается? Ладно, Костя, я тебе перезвоню попозже.

Шестьдесят третий год. Опять звонок в семь утра: «Женя, это Костя. Плохая новость. Кеннеди убили». - «Кеннеди убили? - переспрашивает Женя. - Ты серьезно?» Кеннеди любили в Москве - молодой, энергичный, красивый, любовались Жаклин, а позже сокрушались: зачем она вышла замуж за Онассиса, оставалась бы Джекки Кеннеди, любимицей нации.

Но ближайшими Жениными друзьями были четыре человека: Леночка Николаевская, Юра Трифонов, Лева Гинзбург и Дима Сикорский. Не существовало для Жени большего удовольствия, чем прилечь на тахту, поставить рядом телефон и наговориться с каждым из них всласть.

Если Женя похихикивал, вставлял несколько коротких реплик, долго что-то выслушивал в ответ, снова начинал хихикать - это шел разговор с Гинзбургом. Гинзбург был талантлив, очень артистичен, сентиментален и одновременно крайне циничен. Он привез нам рукопись «В круге первом». Я была дома, отравилась табексом - наша редакция пробовала бросить курить. Лежала постанывая. В глазах Гинзбурга стояли слезы: «Это событие, равное рождению ребенка». Он имел в виду чтение солженицынского романа. Женя пристроился возле меня, и так, передавая друг другу страницу за страницей, мы прочитали всю рукопись. И сошлись на том, что «Один день Ивана Денисовича» сильнее: прошел через руки Аси Берзер - лучшего редактора не только в «Новом мире», но и в Москве.

Если Женя читал по телефону только что написанное стихотворение, заканчивая его и снова начиная с начала, это означало, что он позвонил Лене.

- Ну а как тебе эти строчки: «Легким горлом поется сегодня на клиросе певчим…»? Ничего, а? Есть еще порох в пороховницах?.. (Гинзбург эту поговорку переиначивал: «Есть еще Борух в Боруховицах».) Послушай, я не спросил тебя: ты свободна? Убегаешь? Подожди пять минут, а? Я тебе прочту еще раз, мне надо обкатать его на слух…

Если Женя, изнемогая, захлебывался от смеха, слезы текли из глаз, значит, звонил Дима Сикорский - самый остроумный человек, которого я знаю. Они много лет работали вместе и в журнале «Молодая гвардия», и в «Новом мире».