О, Господи, убереги меня от этого испытания! Толя видит мои колебания, сердится: «Подписывай!» Ставлю свою подпись.

Через три часа операция закончилась, меня и Светлану пустили в реанимационную палату. Толя узнал мой голос, приоткрыл глаза, пожал мне слегка руку: мол, все хорошо.

Прихожу к нему на следующий день в девять утра. В той же палате еще три пациента - им делали операцию в тот же час, что и Толе, но старым, испытанным способом. Лежат неподвижно. Живы, не живы, совершенно непонятно. Толя, увидев меня, приподнимается на локтях, рассказывает: «Приходил Субраманиан с группой врачей. Остановились передо мной. «Русский писатель», - говорит он, показывая на меня. У свиты лица равнодушные, писатель так писатель, подумаешь, какое дело… Субраманиан вытягивает палец в мою сторону: «Лев Толстой!» Видимо, хотел подчеркнуть мою значимость в литературе, и тогда они радостно закивали головами: «О, Лев Толстой!..»

Столик Субраманиана стоял в коридоре рядом с нашей палатой. В перерыве между операциями он открывал страницу, где была закладка, и погружался в чтение «Детей Арбата». Я говорила Толе: «Субраманиан-то читает тебя, не отрываясь».

Вдруг Толя встрепенулся, посмотрел на меня встревоженно:

- Ты не забыла купить мне газету?!

Врач, друг Шахновича, которому тот поручил наблюдать за Толей, схватил меня за руку, и мы прямо из реанимационной палаты стали ему звонить. «Александр, - кричал врач в трубку, оглядываясь на тех троих, что лежали тут же, - твой русский потребовал газету. Потрясающе! Не волнуйся о нем, он в порядке».

Через месяц выяснилось, что нет, не все в порядке. С конца июля по середину сентября в моем дневнике нет записей. Это были трудные месяцы. Толин крик в ночи, врачи «скорой помощи», подхватившие на руки почти безжизненное тело, Корнельский госпиталь, палата в реанимации, Шахнович, пробегающий по коридору и бросивший мне на ходу: «Вытаскиваю его за ноги с того света».

На следующее утро Ира и Саша уже были рядом со мной. Ира склонилась над Толей, он чуть приоткрыл глаза.

- Толя, Ирочка прилетела к тебе.

- И я бы полетел к Ирочке, - проговорил он с трудом. Потом была другая палата, куда приходили наши друзья Саша Поляков и Миша Рапопорт и, обняв Толю, будто в танце, учили его заново ходить.

Но и это нам удалось преодолеть.

В начале декабря звонит Нина Буис, мол, как дела, как Толя себя чувствует?