Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

Катя писала Мостовому каждый день. Но его письма приходили все реже. Катя понимала - армия идет вперед, нет времени, да и ее письма подолгу разыскивают его.

Но летом его письма стали совсем другими - редкими, короткими, торопливыми. Слова были те же, но что-то изменилось, а что - она не могла понять. А в июне и июле не пришло ни одного письма.

- С ним что-нибудь случилось, - с тревогой и жаждой успокоительного слова сказала Катя Евгению Самойловичу.

- Ничего с ним не случилось, - нахмурился он. - Не пишет - и все. Занят.

И отошел, сердито бормоча и размахивая руками.

Но однажды Катя поймала на себе его мрачный, испытующий взгляд, почувствовала в нем что-то страшное и неотвратимое. С Мостовым что-то случилось, и Евгений Самойлович скрывает от нее?!

- Евгений Самойлович, дорогой, ну скажите, что с ним! Я умоляю вас.

Он закричал тонким, визгливым голосом:

- Я ничего не знаю, понимаете? Ничего не знаю! Вот и все! - И со странной злобой добавил: - Еще напишет, не беспокойтесь.

Евгений Самойлович оказался прав. От Мостового пришло письмо.v

«Может быть, я поступаю как подлец, - писал Мостовой, - но я не могу связывать тебя. Идет война, кто знает, что будет с каждым из нас. Разве ты должна ждать меня? Я никогда ничего не забуду, но жизнь есть жизнь. Прости меня, Катюша…»

Она стояла с этим письмом в руках. Обычный листок бумаги, знакомый почерк…

Боже мой, какая глупость! Он ранен, обожжен, что же из этого? Ах, какая ерунда! Он ей нужен, какой бы он ни был.

Что же делать?! Огромное расстояние разделяет их! Если бы она могла увидеть его, обнять, прижаться к нему. Вот и пришло испытание. Разве оно сломит их? Надо только что-то делать - и ничего не будет, ни письма, ни ужасных слов, ни отчаяния.