Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

Леднев не приглашал ее к себе, не знал, как познакомить с ней дочь. Эта нерешительность казалась ей свидетельством его доброты и порядочности. Судьба девочки, его дочери, воспитанной без матери, трогала ее так же, как и заботы о семье, которые лежали на нем, занятом мужчине. Ей хотелось снять с него эти заботы, принять их на себя.

Леднев часто вылетал в другие порты. Оттуда каждый день, в определенные часы, он переговаривался с Елисеевым по селектору. В эти часы Катя старалась быть в кабинете Елисеева, чтобы слышать голос Леднева. «Как у Ворониной?» В этом вопросе не было ничего особенного - Катин участок находился под особенным наблюдением Леднева. Но Катя знала, что вопрос предназначен ей лично, был его приветом.

Она возвращалась в свою конторку, унося в сердце его далекий голос, измененный расстоянием и посторонними шумами.

Потом Леднев приезжал. Они снова виделись каждый вечер, снова уезжали на песчаный берег Волги, возвращались на заре и медленно шли по пустынным улицам, пересекая гигантские тени, которые отбрасывали на мостовые спящие громады зданий.

Когда они переходили мост через Оку, утренний туман еще сливал воедино небо и воду. Суда на рейде казались громадными черными спящими рыбами, Причалы были освещены тусклым молочным светом. Огоньки на крапах описывали короткие правильные дуги. Слышался лязг, скрежет, пыхтение паровозов. Катя и Леднев стояли на мосту, прислушиваясь к могучим утренним вздохам громадного порта.

Они любили заходить на базар, пустой в этот ранний час, с закруглёнными следами метлы на неровном, потрескавшемся и вспученном асфальте. Первые продавцы с полусонной озабоченностью раскладывали на деревянных прилавках пирамидки помидоров, гремели бидонами с молоком. Катя и Леднев ели желтоватый варенец, еще холодный, только вынутый из погреба.