Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

- Теперь, товарищи, я хочу сказать насчет общежития. Вот к нам сюда пришли товарищи из пароходства, и товарищ Елисеев здесь и товарищ Леднев, - она повернулась к скамье, где они сидели, - а вот у нас в общежитии не бывают. А пора бы уже прийти товарищу Елисееву, да и товарищу Ледневу не мешает: мы еще ни разу у себя таких больших начальников не видели… За восемь часов в порту наломаешься, а в общежитии ни покоя, ни отдыха - детишки, шум, гам. Одна спать хочет, другая - читать, одной свет нужен, другой он мешает. От работы мы не отказываемся, но и об человеке подумать надо. Люди-то живые.

Наклонясь к Ледневу, Елисеев шепотом объяснял кто выступает, то одобрительно кивая головой, то изображая недоумение и несогласие. Леднев сидел, чуть опустив голову, внимательно ко всему прислушиваясь. И каждый раз, когда Елисеев наклонялся к нему, лицо ему хмурилось, он был недоволен тем, что тот мешает слушать. Иногда, при чьей-нибудь шутке или остром слове, он улыбался сдержанно и сановито.

… Женщины жалуются на грузчиков («Очень безобразно ругаются, работать невозможно»)… Грузчики жалуются на рукавицы («Дай милиции в них движение регулировать, и то не выдержат»)… Рабочих переключают с одной работы на другую («Как начнут гонять из угла в угол, так ничего за смену не заработаешь»)… Одним рабочим дают выгодную работу, других держат на невыгодной…

Перед тем как дать слово Ледневу, Катя сказала: