Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

- Как же ему не слушать, если говорят?

Соня остановилась перед Николаем.

- Если бы ко мне пришла какая-нибудь баба на тебя наговаривать, я бы ей рта не позволила открыть!

- Завела, завела! - проворчал Николай, понимая, что Соня сейчас в том состоянии, когда ее не заставишь молчать.

Она с грустью проговорила:

- Мне, Коля, очень неприятно, что ты это сделал. Очень.

Не глядя на жену, Николай пробормотал:

- Сам не знаю, как получилось… Выпили. Я с ним о Кларе начал, о суде, ну, а тут слово за слово.

Соня увидела на лице Николая знакомое ей страдальческое выражение. Ей сразу стало жаль его.

- Коленька, поговори с Сережей, объясни ему. Нельзя же так. На Дусе лица нет, Сергей тоже переживает. Ну, поговори!

- Что же я ему теперь скажу? - спросил Николай.

- Объясни, что ты совсем не это хотел сказать. Объясни, как Дуся работает, старается..

- Вот еще! - угрюмо пробормотал Николай.

* * *

«Керчь» возила теперь зерно и на участке не появлялась. Катя отправилась на мельницу. В луче прожектора, прорезавшем мучную пыль, летала масса бабочек, казавшихся светлыми юркими рыбками, ныряющими в глубине моря. И на черном кителе Сутырина тоже лежала серая мучная пыль. И сам он выглядел серым, помятым, будто только что встал с постели или провел бессонную ночь.

- Давно не видались, - заговорил он, улыбаясь и снимая фуражку. - Как живете, Екатерина Ивановна?