Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»
На стенах фойе висели фотографии артистов театра, снятых в разных ролях.
- Вот, Катюша, смотрите, - говорила Сима, дергая Катю за рукав, - здесь я в «Валенсианской вдове», а здесь в «Волках и овцах». Вы знаете, к нам приезжала Пашенная и говорила, что лучшей Купавиной она не видела.
Катя привыкла ходить в театр зимой, и как-то странно было видеть, что на улице еще светло и во время антрактов многие выходят в скверик и смешиваются с проходящей по улице публикой.
Катя обратила внимание на высокого пожилого человека в синей гимнастерке с отложным воротником и таких же синих брюках, заправленных в сапоги, - костюм, бывший в моде до войны. Он стоял один у стены, у него было суровое лицо и внимательный, беспокойный взгляд. Она заметила, как напряженно-выжидательно он посмотрел на Леднева, а тот, сразу замкнувшись, едва заметно кивнул головой. Словно они и не поздоровались, а просто посмотрели друг на друга и отвернулись.
- Вы знаете, кто это такой? - прошептала Сима.
- Нет.
- Спирин. До войны он был здесь в облисполкоме большим начальником. Потом, ну вы понимаете… Его много лет не было… Теперь вот появился.
В следующем антракте мужчины ушли на улицу курить.
- Да, Катюша, я все хотела у вас спросить, - сказала Сима, доверительно и интимно беря Катю под руку, - что происходит между вами?
- Между кем? - спросила Катя.
- Между вами и Костей. Какие то вы оба странные. А? В чем дело? Вы не думайте, Костя мне ничего не говорил. Но я вижу, вижу! Какая кошка между вами пробежала?
По ее тону и по той поспешности, с которой она объявила, что Леднев ей ничего не говорил, ясно было, что он не только все рассказал Симе, но и просил поговорить с Катей. «Как это похоже на него! Подослал!..»