Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

«Была вчера "Керчь" на угольном, смотрела я из крана, да людей не разберешь, не увидала я тебя. Думала, пойти мне или нет. Хоть бы издалека на тебя поглядеть. А потом подумала и не пошла: будешь ты сердиться, и ничего хорошего из этого не выйдет. А так хотелось, так хотелось! Так бы и обняла тебя, моего дорогого, бесценного… Сереженька, золотой мой, не могу я жить без тебя. Перестань обижаться, ей богу, не стоит оно того…»

Перечитывая письма Дуси, Сутырин с тайным удовлетворением убеждался: Дуся продолжает любить его, он для нее единственный, теплое и нежное чувство к ней боролось с другим чувством - обиды, ревности и оскорбленного самолюбия.

Но вот две недели от Дуси не было ни одного письма. Сутырин терялся в догадках. Неужели она примирилась с их разрывом?

Приехав в Горький, Сутырин отправился на участок.

Николай и Соня приводили кран в порядок, готовя его к зимней консервации. Николай сидел на самом верху стрелы. Соня стояла внизу, задрав голову, следила за работой Николая.

- Объявилась пропащая душа на костылях. - Соня вытерла руки обтирочными концами. - Где шатался-мотался? Почему не заходил?

Николай сверху помахал Сутырину рукой.

- Ну-ну, - крикнула Соня, - не больно-то размахивайся! - Она опять повернулась к Сутырину. - Где пропадал, куда сгинул?

- Все не приходилось. То на мельнице стояли, то на угольном.

Она погрозила ему пальцем:

- Знаем вас! Что такое, думаю, нет Сережи, хоть бы открытку бросил, пропал совсем, нет человека. Тут о нем думают, ищут со всех сторон, и с той и с другой.

- Кому нужно, тот найдет. Что Дуся? Здорова?