Анатолий Рыбаков «Роман-воспоминание»
Осенью сорок пятого года Глазунов разрешил мне недельный отпуск на родину. Я побывал дома. Мама сказала:
- Я сохранила то, что ты присылал с Ангары.
И вынула из комода папку с пожелтевшими страницами моих рассказов, написанных более десяти лет назад. Я перечитал. Они были плохи. И все же дохнуло тем временем. И я утвердился в мысли: если мне предстоит начать жизнь, как теперь говорят, с чистого листа, то этим листом будет первая страница не начатой еще рукописи.
Перечитал в Райхенбахе еще раз написанное в ссылке. В одном из рассказов упоминался кортик, который подарил мне во время гражданской войны матрос, живший в дедушкином доме. Может быть, и не подарил, не помню точно, но кортик у меня был, и это, как мне казалось, давало возможность создать сквозной сюжет. Каков он будет, я пока не знал, все складывалось по мере написания, но сюжет я считал обязательным - повесть о детях, для детей, значит, должна быть увлекательной.
Купил пишущую машинку «Олимпия» с русским шрифтом, бумагу и начал писать повесть «Кортик», писал ее понемногу до расформирования корпуса и моей демобилизации. В августе сорок шестого года вручили мне запечатанный сургучной печатью конверт с моим личным делом и предписание явиться в Москве в свой райвоенкомат. Место жительства - Москву я назвал сам, хотя был мобилизован в армию в Рязани.
Зашел к Глазунову попрощаться.
- Желаю тебе успеха, - сказал он, - ребята говорят, пописываешь. Чего пишешь-то?
- Так. Воспоминания.
- Может быть, и войну вспомнишь.
- Возможно. Пока пишу детство, двадцатые годы.
Он задумчиво проговорил:
- Хорошие были годы, ровные, с большой надеждой жили, - он глянул на меня, - ну, а если до войны доберешься, не вспоминай лихом, воевали, как умели.
- Что бы там ни было, Василий Афанасьевич, эту войну мы будем вспоминать как самое яркое и самое правильное время своей жизни, - сказал я.
Он опять бросил на меня свой короткий взгляд, понял, о чем я говорю.
- Да… Конечно… Только народу положили много, кому теперь в деревне работать? Пропадет деревня, как думаешь?
Еще на Ангаре я убедился, что наша деревня гибнет. А теперь без мужчин, истребленных войной, она и вовсе пропадет. Но Глазунову я ответил так:
- Я - городской житель, плохо разбираюсь в деревенских делах.