Анатолий Рыбаков «Роман-воспоминание»

- Хорошо, я вам обещаю быстро прочитать.

Понятно… Наступает сорок восьмой год, год тридцатилетия комсомола, издательство должно отметить юбилей книгами, значит, надо посмотреть…

На следующее утро Камир позвонил и попросил срочно приехать.

- Что-то в вас есть, но главный ваш недостаток - крен в сторону детектива, очень выпячена линия кортика. А самое значительное - жизнь пионеров, комсомольцев проходит фоном.

Я ничего не сказал ему про первый вариант, было бы нелояльно по отношению к Асанову, он отнесся к повести хорошо, хотя и со своих позиций.

- Ладно, - сказал я Камиру, - усилю пионерскую линию.

- Только не тяните, - предупредил Камир, - делайте побыстрее, получится, будем срочно издавать, чтобы вышла в сорок восьмом году.

Я не просто возвратился к первому варианту. Теперь восстановленная пионерская линия держалась на динамичном приключенческом сюжете. Асановские рекомендации пригодились: я научился строить сюжет. Все мои последующие вещи сюжетные. В прозе сюжет - это не раскрытие тайны, а сцепление судеб, обстоятельств жизни, взаимоотношений персонажей, развитие характеров, внутренняя тяга, не дающая читателю отложить книгу.

Рукопись «Кортика» рецензировал для издательства Рувим Фраерман, автор повести «Дикая собака Динго», пригласил меня к себе на Большую Дмитровку. Маленького роста, приятный, благожелательный, говорил со мной умно, тактично. Впервые в жизни я беседовал с настоящим писателем. Больше мы с Фраерманом не встречались, он болел, нигде не появлялся, вскоре умер.

В издательстве рукопись прошла все инстанции, у всех были какие-то замечания, впрочем, незначительные.

Константин Федотович Пискунов, заведующий редакцией литературы для младшего возраста, человек здесь очень авторитетный, встретил меня в коридоре, подошел, спросил:

- Это вы - Рыбаков?

- Да.

- Мне понравилась ваша рукопись, детям будет интересно. Вы до этого что-либо писали?

- Нет.

- Для первой книги это более чем хорошо. Я посоветую директору издательства Дубровиной ее прочитать.

Это был мой первый разговор с Пискуновым. Бывший типографский ученик, ставший руководящим работником издательства, сухощавый, с болезненным лицом, деликатный и внимательный, он был энтузиастом детской книги, отдал ей жизнь. Считаю его лучшим издателем в послереволюционное время.

Директор издательства Людмила Викторовна Дубровина спросила многозначительно: