«Роман-воспоминание»

В назначенное утро мы с секретарем райкома выехали в леса. Я попросил его по дороге заехать на кладбище. Там нас уже ждало еврейское население города, старики, пожилые, молодые, были и дети, кто родился тут после войны. Кто-то знал моих дедушку и бабушку, большинство не знало. Но здесь, в братской могиле, лежали их бабушки и дедушки, отцы и матери, братья и сестры. Безоружных, беззащитных, беспомощных, немцы расстреливали их из автоматов.

Пустынное кладбище с обвалившимся забором, почти без могильных плит, без памятников. Где покоятся здесь мои предки, мой дедушка, моя бабушка? Только молодые березки шумят листвой над безымянными могилами.

На братской могиле был установлен большой надгробный камень из черного гранита. На нем высечена надпись: «Вечная память жертвам немецко-фашистских захватчиков» - на русском языке. Под ней надпись на еврейском.

Я подошел, положил цветы, встал на колени и поцеловал землю, в которой лежал мой растерзанный народ… Стоявшие кругом вытирали слезы.

Показал секретарю райкома на забор, он велел шоферу вернуться в райком, отдал нужные распоряжения, и мы уехали в лес.

Возвращались к концу дня той же дорогой. На кладбище стоял новый забор. Умеют у нас работать, когда захотят.

Вечером старики пришли благодарить за помощь.

- Скажите, - спросил я, - как вы перевели на еврейский язык эти слова: «Вечная память жертвам немецко-фашистских захватчиков»?

Бернард Семенович улыбнулся:

- Как перевели? Там написано совсем другое.

- Что именно?

- Там написано из Библии: «Веникойси, домом лой никойси…»

- Что это означает?

- Это означает: «Все прощается, пролившим невинную кровь не простится никогда».

Вернувшись в Москву, я сказал Тане:

- У меня есть заключительные слова романа.

162