Анатолий Рыбаков «Роман-воспоминание»

36

Позвонил Баруздин: днем зайдет. Жил он на другом конце Переделкина, в районе, который мы называли «Неясная поляна». Так забавлялись обитатели городка писателей. Улица, где дача Софронова, - «Avenue Parvenu», наша улица Довженко упиралась в лес и потому именовалась «Творческий тупик».

Баруздин пришел, худой, изможденный, бледный, бородка его старит, но глаза блестят - принял утреннюю рюмку. Без этого не обходился. Заглянешь в ресторан ЦДЛ, он уже у стойки. Чем-то тяжко болел, может быть, надеялся таким способом одолеть болезнь. Не одолел. Через четыре года умер.

Печататься Баруздин начал в журнале «Пионер» в 11 лет, в 1937 году, в стереотипах того времени и сформировался. Верил свято. Пятнадцатилетним мальчишкой ушел добровольцем на фронт, воевал. Была в нем некая душевность, демократичность, вел себя порядочно и журнал старался сделать прогрессивным, конечно, в меру дозволенного.

Пришел к обеду. Таня сделала плов, поставила на стол коньяк.

- Прочитал твою «Справку» и в третий раз перечитал рукопись. Ты проделал титаническую работу. Теперь речь идет о деталях, их можно выправить за полдня. Я вот написал, - протянул мне несколько страниц мелкого машинописного текста, - ты почитай, а мы с Танюшей еще по рюмке. Под такой плов грех не выпить.

Свои письма Баруздин, как оказалось, печатал в двух экземплярах, копии сдавал на хранение в ЦГАЛИ (Центральный государственный архив литературы и искусства). Не буду излагать письмо целиком - длинный набор выписанных из романа фраз с его комментариями: «Рассуждения Сталина: «Если при этом погибнут несколько миллионов человек…» - надо ли это?

Еврейская тема: «Палестина, жидовка». Зачем педалировать?

Коллективизация… «При этом погибли миллионы людей». Так ли? По БСЭ, в 1941 году в местах поселений находились 930 кулаков.

Явное сочувствие в адрес Бухарина и Рыкова. К чему? Ведь они не реабилитированы».

В таком духе несколько страниц… «Сделать это необходимо. Не дай бог, чтобы Главлит потребовал у нас визы ИМЭЛ».

Я отложил письмо, посмотрел на Баруздина:

- Не принимаю ни одной твоей поправки. Ничего больше выскабливать не позволю. Роман от вас забираю.

- Толя, как можно?! Я уже объявил о твоем романе!

- Ты объявил о романе, который я вам дал, а хочешь печатать огрызок, который вы из него сделали. Ты - сталинист, живешь в пятьдесят первом году.

Он вскочил: