Перестав раскачиваться, я почему-то подумал о том, что человек,- по сути, очень странно организованное существо. Как он так может всего за какой-нибудь один световой день столько раз кидаться или, лучше сказать, шарахаться из стороны в сторону? Казалось бы, едва только чудом выбежал из огня, так, не задумываясь, сразу же и в омут с головой, а оттуда - если, конечно, повезет - куда-нибудь еще, но лишь бы обязательно не быть прикованным к в общем-то совсем не надоевшей обстановке. И как ты эту несуразность объяснишь? А вот чуть что, так тут уж «как тревога - так до Бога»: да помогите, люди добрые; да виноват, исправлюсь; да простите меня, бестолкового, больше никогда такого я не повторю, или пусть меня тогда за это покарают небеса… Нет, воистину странное существо. Вроде бы и числимся за гомосапиенсами и, похоже, действительно из всех биологических видов, обитаемых на этой планете, являемся наиболее разумными, но вот только фактов, свидетельствующих о нашей же собственной примитивности, хоть отбавляй. Впрочем, все это конечно же в подавляющей степени относится к загадочной русской душе с главенствующим в ней пресловутым «авось» и, скажем, к западному европейцу, наверное, не имеет никакого отношения. Но я - простите непутевого - все же опять в очередной раз зачем-то об этом подумал, как будто и без того эта тема не разжевана донельзя, не перетерта до состояния муки и будто мало на сей счет тому примеров. Возьмите хотя бы меня: ну чего ты, придурок, выскочил сюда в одной рубахе? Чего тебе неймется? Сидел бы себе дома да на ухо нашептывал по телефону своей единственной любимой дочери, которую ты не воспитывал и видел-то всего два раза в год, и то по обещанию, чтобы она, безмозглая, быстрей рожала тебе внуков… Ан нет, торчишь тут непонятно где и действительно радостным болваном туда-сюда качаешься, да еще и разговариваешь с Богом, не думая о том, что Он, хоть и милосерден, наверняка не любит пустобрехов. Он, может, человека-то и создал потому, что захотел в нас видеть этих самых гомосапиенсов. Чтобы каждый наш шаг нес в себе какой-то определенный смысл и чтобы вот не просто так, а чтобы обязательно не без какой-то пользы для окружающих тебя и для тебя же самого. А эволюция тогда зачем? Неужели только для того, чтобы быть отождествимой с деградацией? Зачем, скажите, с так называемой пользой для человечества необходимо строить какой-нибудь химический комбинат, который впоследствии это же человечество и похоронит? А разве нельзя его было построить именно таким образом, чтобы потом это человечество не хоронить? Неужели нельзя? Нет, увы, видимо, нельзя, потому что, бесспорно, при наличии серого вещества понятие пользы у гомосапиенса, скорее всего, неправильное. Скажем так, мутированнотрансформированное. А присовокупите к этому еще и нездоровое любопытство, свойственное каждому из нас. Тоже ведь в немалой степени все та же палка о двух концах: вот встать бы тебе, дураку, вернуться к вдове, нежно ее обнять и убедить затем, что жизнь и без того прекрасна, что не надо ворошить прошлое, не надо пытаться догнать недогоняемое, желая вернуть то, что ушло безвозвратно, что не стоит вот так беспардонно вторгаться в запретные сферы, что было бы гораздо разумнее жить нормальной жизнью, тем более что ты, вдова, в отличие от подавляющего большинства тебе подобных гомосапиенсов, можешь безболезненно себе это позволить… Однако, судя по всему, все же мы не так устроены. Не так. Вот ты скажи мне, Грибничок, ну какого такого рожна ты здесь околачиваешься?.. Ах да, я вспомнил. Опять все те же грабли: чувство долга в виде трехсот двадцати тысяч свободно конвертируемой валюты. Да, это, безусловно, аргумент.