Нина молчит, курит.

С каждым годом все труднее становится выполнять эту традицию.

Нина. Сокруши традицию.

Павлов. Чувствую себя почему-то немного виноватым в этом доме. Я живу, а он погиб. Достоевщина какая-то… Генка взял и порвал…

Нина. А ты пришел. Не хочешь походить на Генку? Ты не Генка. Не забывай и мать Сергея. Мы ей нужны.

Павлов. Когда мы подымаем разговор об этом доме, ты так умело разбираешь мое отношение, отношение Юрки Горяинова и Геннадия к происходящему и к Ольге Ивановне! И только одного не можешь сказать, что тебя тянет в этот дом. Ты любишь его? Все еще любишь?

Нина. Милый мой человек, ты ревнуешь. На двенадцатом году совместного бытия.

Павлов. Бытие какое-то… В этом доме мне трудно говорить «мы», имея в виду нас, а все чаще приходится говорить «я». А я хочу всегда говорить «мы». А ты этого не понимаешь! (Задумался.) А ведь действительно похоже на ревность. (Смотрит на портрет Сергея.) Удивительно! Погиб человек много лет назад, а память о нем не слабеет. Что это, историк? Бессмертие?

Нина. Не знаю. Мне ясно одно: пока жива Ольга Ивановна, я буду в день рождения Сергея бывать в этом доме, а если ее не станет, я заберу этот портрет в наш дом.

Павлов. И будешь молиться на него? Чему молиться? Своему несбывшемуся счастью?

Нина. Почему несбывшемуся? У меня есть ты, Кирюша, интересная работа. Что еще человеку нужно?

Павлов. Вот именно - что еще?

Нина. Здесь жил мой друг - светлый, талантливый человек. Кстати, он был и твой друг. Как быстро мы забываем обязанности, накладываемые дружбой! Как будто делим наследство, а каждый отказывается от своей доли.

Павлов. Наследство?

Нина. Его стихи, память о нем, желание немного походить на него - это ведь оставленное наследство. Кому оно достанется? Давай поровну? Генке ничего не достанется. Пусть ходит нищий.

Павлов. Осторожненько так предложи Ольге Ивановне деньги.

Нина (улыбаясь). Я при случае предложу… Ты ведь противоречив, Коля.

Павлов (вздохнул). Легко ли!