Сереже казалось, что все его чувства выставлены наружу, напоказ любопытствующим; он знал, что глупым мальчишеским смущением во время съёмок выдает себя, и, между тем, деланное безразличие, которым обычно сопровождаются первые чувства у мальчишек его возраста претило ему. Может быть, поэтому, когда Вениамин Дорман предложил Сереже сыграть заинтересованность Тасей (героиней, которую должна была изображать Симонова), он воспринял это с необыкновенным энтузиазмом. В действительности это означало не только разнообразить свою роль, но получить возможность ловить каждый взгляд, каждое случайное прикосновение, трепетать всем телом от единственного рукопожатия, прикрываясь при этом маской простого деревенского паренька. Он тогда еще не предполагал, что то, являющееся его сокровенной тайной, взлелеянное еще задолго до встречи и претворенное в жизнь мечтой, подобно Пигмалиону, вылепившему и полюбившему свое творение и уже потом наделившему его душой, то единственное, наполнившее все его бытие и сознание, не укрылось ни от Дормана, ни от Кикабидзе, ни от самой Женечки Симоновой, и решение, чтоб Сережа изображал влюбленность, было не простым совпадением, а заранее продуманным режиссерским ходом.

*****

Съемки приключенческого фильма сильно разнились с самими приключениями, - это было подобно прыжку в профессионально нарисованные волны: вместо ожидаемой соленой прохлады сухая шероховатость холста.

И всем сердцем жаждешь пережить хоть толику того, что переживает твой герой, и хочется скакать по степи, с безрассудным желанием быть перед ней подстрелянным, или выносить ее из огня, осторожно прижимая к сердцу, и потом с наслаждением ловить благодарность во взгляде этих до безумия прекрасных глаз. Но заместо этого приходилось лишь несколько дублей подряд приподнимать Женю с постели и эта радость долгожданного подвига омрачалась присутствием операторов и осветителей, а потом по карнизу деревянной постройки, напоминающей остатки обгоревшего дома с полыхающими позади декорациями бережно и аккуратно проносить дублершу.

"Все. Снято".

Это фраза, звучащая по нескольку раз в день ассоциировалась всегда с привычным школьным звонком, оповещающим перемену.

21