Двадцать восемь пар глаз с любопытством уставились на новенького.

- Здравствуйте. Где свободно? Куда можно сесть? - Сережа отложил к стене выданную ему казенку (тоненький, свернутый в трубку матрас с рваной простыней и худую подушку) и вызывающе оглядел сокамерников. Ожидая дальнейших распоряжений, он остался стоять у порога, именуемого в тюрьме "тормозами" - это было своеобразным этикетом, про который ему рассказывали ребята с предвариловки.

- Ха! Посидеть! А постоять с недельку впадлу?- Худощавый парень, с татуированной на плече пронзенной мечом розой, спрыгнул со второго яруса.

- Настоялся на суде, посидеть охота, - Сережа с ненавистью взглянул на парня.

- Ишь, как закудахтал. Вон, на параше можешь посидеть, если еще в штаны не наложил…

Но парень, не договорив, согнулся пополам, потому что Сережка с размаху саданул ему по печени.

- У… - взвыл заключенный и бросился на Сережу.

Остальные заключенные, образовав вокруг них круг, с улюлюканьем подзадоривали дерущихся. В воздухе мелькнуло блестящее лезвие и Сережа, чудом увернувшись и глядя, как на него наступают остальные сокамерники, мысленно попрощался с жизнью, но сдавать своих позиций не стал и, крепче сцепив зубы, ринулся в самую гущу противника, нанося куда попало новые и новые удары.

Внезапная боль в плече на минуту затуманила взор. Сережа увидел, как темно-серая тюремная роба, окрасилась в красный цвет, и в это же мгновение дверь со скрежетом отворилась:

- Так, чего чудим? - похлопывая дубинкой по ладони, на пороге появился прапорщик.- А, Шевкуненко, и кто тебя успел порезать?

Сережа молчал и гнетущая тишина, воцарившаяся в камере, казалось ожидала какой-то развязки, чтобы вылиться в новый протяжный гул жаждущих побоев, оскорблений и крови сердец.

- Кто начал драку? Кто тебя порезал, Шевкуненко?

Сережа упрямо молчал, потупив взор. Ему ничего не стоило выдать подлеца, и он не боялся мщения со стороны других заключенных, но после того унижения, через которое его заставили пройти, этот ненавистный уголовник, желающий разорвать Сережку на куски, показался ему роднее. Он был таким же униженным и поруганным, и выдавать его на новое поругание не стоило.

- На гвоздь напоролся, - зло буркнул Сережка.

- Ах, на гвоздь? - прапорщик с размаху ударил Сережу дубинкой по спине, так что Сергей, не ожидавший удара, повалился на пол, - Так, как зовут гвоздя?

36