Фрау Енке подумала мгновение, затем сказала уже более любезно:

— Сейчас скажу мужу; он будет рад с тобой встретиться.

Альберт Енке встретил его сдержанно. В Анкаре пропасть между хавассом и советником посольства была так глубока, что было трудно начать беседу. Как опытный дипломат, Енке ждал предложений Эльесы, но не смог сдержать удивления, когда хавасс спокойно сказал, что может предоставить в его распоряжение значительное количество сверхсекретных документов чрезвычайной важности, позаимствованных из папок английского посла.

Как истинный левантинец, каким он был, Эльеса воспользовался своим преимуществом и уточнил свои требования:

— Сейчас я могу предложить вам две пленки. Я хочу получить за них двадцать тысяч фунтов стерлингов…

На этот раз Енке вздрогнул:

— Вы с ума сошли! Мы не располагаем такой суммой. И потом, сначала надо посмотреть, чего стоят ваши пленки…

Наступило молчание. Его нарушила фрау Енке. Она шепнула на ухо мужу:

— Мойзиш сможет уладить это дело.

И действительно, Мойзиш в ту же ночь все уладил. Со своим полицейским нюхом он сразу же понял, что этот турок с грубыми чертами лица и взглядом гипнотизера — не обыкновенный хавасс. Уже одна только четкость его объяснений указывала на него как на человека незаурядного ума. После часовой беседы основные принципы сотрудничества были определены. Оставалось получить согласие посла.

Выслушав рассказ о переговорах с хавассом, фон Папен был потрясен. Идея предать доверие такого благородного джентльмена, как сэр Хыого Кнетч-бул-Хьюгессен, показалась ему недостойной мерзостью. Но тут же он вспомнил о своих подвигах в Америке в 1915 году, когда в бытность свою молодым военным атташе в Вашингтоне ему удалось нанести большой ущерб военному производству Соединенных Штатов, скупив через подставных лиц крупные военные заводы.