Зато чуть позже на какие-то очередные торжества в Казахстан приехали не только Брежнев и члены Политбюро, но и все первые секретари ЦК союзных республик. Один из работников КГБ, обеспечивавший в Алма-Ате встречу сановных руководителей, контролировал разгрузку багажа из персонального самолета одного из них.

— Не знаю, что было в больших кожаных чемоданах, — рассказывал он мне, — заглянуть в них я возможности не имел, но на каждом висела именная бирка с фамилией того, кому чемодан был предназначен. Как вы понимаете, фрукты таким способом не возят. Фамилий лиц второстепенных на этих бирках не было. Только — первые.

Они, лидеры партии, играли по своим правилам. Такие, как Машеров, выпадали из обоймы, и им мелко, а иногда и по-крупному мстили. А потому после трагедии в Минск — венок. В Алма-Ату — подношения, подарки, и, судя по тому, что мы изымали по громким делам о взяточничестве, немалой стоимости.

Героя Советского Союза, Героя Социалистического Труда Петра Мироновича Машерова похоронили на обычном городском кладбище. Места у Кремлевской стены он не заслужил. Еще и поэтому, быть может, так упорно живет слух о его неслучайной гибели.

Корреспондент «Совершенно секретно» Эрик Щур встретился с единственным уцелевшим участником самой громкой автокатастрофы брежневской эпохи. Вот его репортаж.

Четвертого октября 1980 года в жизни Николая Пустовита, водителя, жителя Смолевического района Минской области, случился-неожиданный поворот.

…На перекрестке, который теперь называют машеровским, у поворота на птицефабрику стоит деревянный крест. Никакого отношения к погибшему на этом месте первому секретарю КПБ Машерову он не имеет. Кресты поставили на всех четырех дорогах, ведущих к церквушке, во времена Петра Мироновича функционировавшей как склад. Теперь по выходным дням из Минска туда приезжают два священника отслужить православную службу.