Николай Митрофанович понимал, что сейчас все на него смотреть будут: сломается мужик или сможет начать жить по новой? Поэтому первым делом он отсудил свои водительские права. Сумел доказать, что судимость судимостью, а вот прав его лишить никто не может. Новый председатель доверил ему «СуперМАЗ», который арендуют у хозяйства разные фирмы. И стал Пустовит возить в Германию, в Голландию, в Бельгию сырье, а назад загружаться какой-нибудь жвачкой… За работу — командировочные, больше чем месячная зарплата тех восьми мужиков на лавочках.

Николай Митрофанович решил: каждый день доказывать, что происшедшее на перекрестке Московского шоссе — случайность. Каждый день, упорным трудом, чтобы больше никто не относился к нему как к «человеку, который Машерова того…».

И усилия его увенчались тем, что ему завидуют. И дому его, и двум тракторам, и ульям, и второму огороду у дороги, с которого все на продажу.

А недавно председатель предложил: давай иди ко мне заместителем. Николай Митрофанович отказался: хочешь, чтобы тебя засмеяли все? Мол, это тот председатель, у которого заместитель «тот, который Машерова…»?

На вопрос, считает ли он сам себя виновным в той аварии, Николай Митрофанович говорит: не сбросить этого груза, не продать. Но тут же поясняет про скорость «Чайки», которую в деле явно подтасовали.

— А что тюрьма? В чисто государственном смысле я их понимаю: кто-то же должен был сесть за то, что такой человек погиб. Чем я лучше других? — искренне вопрошает Пустовит.

Тамара, сложив руки на коленях, смотрит в импортный телевизор и молчит.

На прощание мы все-таки немного поговорили о высоком — роли личности Пустовита в истории СССР.

— Николай Митрофанович, знаете, а ведь если бы Машеров тогда не погиб, черт его знает, как бы оно все сложилось и в какой стране мы бы сейчас разговаривали…

Шофер отмахнулся:

— Скажешь тоже… Мне и одной аварии по гроб жизни хватит.