Я выходил из левой кулисы, с первого плана. Шел с узелком на палке, походкой долго и равномерно идущего человека. На конце палки кроме узелка красовалась черная дохлая кошка, являвшаяся неизменным атрибутом Грумио; он не расставался с кошкой, так как она должна была ему принести счастье. Кошка не имела какого-либо натуралистически-неприятного вида, скорее, носила символический характер и была попросту похожа на какую-то занятную и забавную театральную игрушку. Из «Зимней сказки» Шекспира я взял слова песенки: «А ну, Джек, ну, вперед, чтоб веселы все были. Кто весел – целый день идет, кто хмур – не идет и мили». Мотив я придумал сам. Начало этого мотива, как я уже потом осознал, было заимствовано из довольно популярного музыкального произведения. Окончание мотива составляло уже бесспорно мою собственность, впрочем, может быть, и оно было откуда-то заимствовано. Но любопытно! Когда я, до сих пор помня этот мотив, напеваю его кому-либо из композиторов, никто из них не может догадаться, откуда он взят. Когда же я расшифровываю это, они бывают чрезвычайно удивлены. Итак, я напевал «А ну, Джек, ну, вперед…» и проходил через всю сцену по первому плану из левой кулисы в правую. Затем я молниеносно перебегал за кулисами через сцену обратно и опять выходил из той же левой кулисы, из которой выходил первый раз. Эта неожиданность для зрителей разрешалась смехом и аплодисментами. Я шел тем же путем, уже более усталой походкой, волоча ноги и напевая все то же: «А ну, Джек, ну, вперед…» и т. д. Опять исчезал в ‘правой кулисе, опять молниеносно перебегал за сценой на ту сторону, из которой выходил, и опять появлялся под взрыв хохота уже на третьем плане, продолжая уныло петь: «А ну, Джек…» и т. д.