Повторяю, время было неудачное. Ю. М. Юрьева нельзя было упрекнуть за такую атмосферу. С открытой душой, взволнованно и искренне, он искал нужную режиссуру, пополняя труппу талантливыми актерами (Зражевский, Певцов, Романов). Но к этому времени уж очень много косного обнаружилось в театре, старое противилось новому, а новое, как это было в «Пугачевщине», часто дискредитировало себя.

Правда, наряду с обветшалыми, старыми спектаклями я познакомился там с таким шедевром Мейерхольда и Головина, как лермонтовский «Маскарад».

Я увидел Мейерхольда-режиссера совершенно с другой стороны.

До сих пор стоит у меня перед глазами этот спектакль – лучший, классический образец режиссерского мастерства, удивительного сочетания музыки, движения, железного ритма лермонтовских стихов, суровой простоты и выразительности мизансцен с академическими и монументальными декорациями Головина, являющимися по своему стилю как бы продолжением зрительного зала Александрийского театра.

Было чему поучиться и у актеров Александрийского театра. В первую очередь это относится к Е. Корчагиной-Александровской, К. Яковлеву, Б. Горин-Горяинову и впоследствии И. Певцову.

Корчагина-Александровская, или тетя Катя, как ее звали в Александрийском театре, была удивительно живая, мягкая, органичная во всех своих ролях актриса, обладавшая большим обаянием и юмором. И человек она была чудесный! Как легко было с ней обо всем договориться, условиться, сколь внимательна была она как партнерша, чего никак нельзя было сказать о многих других артистах бывш. Александрийского театра, которые поражали своей застылостью, инертностью, нежеланием искать, пытливо общаться с партнером и извлекать из этого общения новые краски. Ее качеством была также удивительная приветливость и ласковость, так располагающая вновь пришедшего актера. А ведь это так важно для каждого новичка!