Отношение Мейерхольда ко мне также изменилось. Он был удовлетворен моей работой в Ломове, но не мог также не видеть, что я не оправдал его надежд в полной мере. Мне казалось, что он начинал терять вкус ко мне как к актеру. Впрочем, возможно, что здесь сыграла свою роль и моя мнительность.
Мое настроение усугублялось еще тем, что задачи театра незаметно сужались. Мне думается, что Мейерхольд к этому времени несколько снизил свою активность как художник-революционер, для него потускнела романтика революции, которая заменилась буднями. В жизни появилось мещанство нового рода, в искусстве, в литературе, появлялись произведения, которые казались ему потрафляющими дурным вкусам. Все это увеличивалось личной обидой, ущемленным самолюбием, а ущемлено оно было тем, что он сознавал, что теряет то влияние и авторитет, которые имел в первые годы после революции. Он сам и сама жизнь ставили его в обособленное положение.
Он в большой мере суживал задачи театра и думал уже не столько о «театре, созвучном эпохе», сколько, на мой взгляд, о театре эпатирования. Слишком много он думал тогда и о театре одной актрисы, которой была его жена Райх. Он нежно и глубоко любил Зинаиду Николаевну и, по-видимому, решил весь свой талант и все свое мастерство посвятить ей. Появилась «Дама с камелиями», где он сделал все, чтобы средние способности З. Н. Райх засверкали драгоценными переливами его таланта – таланта постановщика. Шли разговоры о том, что будет поставлен «Гамлет» с Райх в роли Гамлета. Заказывались пьесы и выискивались гастрольные роли для Райх. Все это не могло не нервировать меня как ведущего актера театра. Правда, Мейерхольд не забывал и обо мне, как это видно из чеховского спектакля. Он задумал постановку «Бориса Годунова», которую хотел делать в новом, перестроенном помещении. Совершенно неожиданно он намечал меня на роль Бориса. Он видел Бориса Годунова тем безродным татарином и зятем Малюты, о котором говорит Шуйский. Откровенно говоря, я не верил и не понимал, как я буду играть Годунова и может ли это быть успешно и интересно. Но и этот замысел его потускнел, и он перестал о нем говорить, так как появились все те же неотложные заботы о подыскании тем и пьес для Райх.