Михаил Козаков «Крушение империи»

- Семену Рувимовичу - почте-ение, - ласковым протяжным голосом дал знать о себе унтер, подойдя к той же двери и открывая ее перед шедшим уже навстречу Калмыковым. - Приятного чаю вам! - дружелюбно пробежал унтеров глаз по лицам сидевших за столом и, возвращаясь, опять мельком задел незнакомого человека, облачавшегося в северную просторную шубу.

- Здравствуйте… здравствуйте, Назар Назарович, - протянул ему хозяин фамильярно, с высоты, свою длинную руку, но приезжий заметил, как досадливая, искусственная усмешка легла нехотя в уголки калмыковского рта. - Что скажете, господин Чепур? - неестественно любезно, пусто звучал его вопрос, хотя спрашивать не приходилось: цель унтерова прихода была ясна.

- Ну… так как насчёт лошадей: я - жду… - вмешался приезжий в разговор, не обещавший ничего приятного.

- Насчет лошадей у них всегда заторно, - сочувственно ответил унтер, интимно и панибратски мигнув хозяину. - Дело известное - любите денежку наживать на казенных лошадях; ну, да я молчу, молчу… Мне, Семен Рувимович, по делу ехать надо, - уже серьезно и сухо сказал он, усаживаясь грузно и небрежно в кресло, и казалось, любо было унтеру Чепуру сознавать свое начальственное положение, дарованное ему законом. - И сейчас ехать, Семен Рувимович. Обязательно! - наслаждался он еще больше, видя явное замешательство на лицах Калмыкова и пассажира.

- Так поздно, Назар Назарович? - И почтосодержатель обменялся с приезжим многозначительным, красноречивым взглядом: вот видите, опасался я не напрасно, - пришел черт, и от него не отвязаться: и вам и мне неприятность…

- А далеко ехать?

- Лошадям корм - на сутки, а куда ехать - ямщику будет сказано.