Михаил Козаков «Крушение империи»

- Доволен тем, - простите мою откровенность, - что я познакомился с двумя людьми: с вами и депутатом Карабаевым.

- Так ли это важно?

«Скромничает, что ли?» - подумал Федя и ответил:

- Для меня интересно.

- А «все-таки» к кому относится?

- «Все-таки»… - ко всем остальным. - «Кроме Ириши, конечно», - не сказал вслух. - Все это лица знакомые и понятные… Тюлевые занавески! - повторил он насмешливо чужие слова.

- Вы тоже слыхали речь господина адвоката?

«Ага, расшевелился!» - подумал Федя, заметив, что спутник сдерживает свой шаг и все чаще поглядывает в сторону.

- Сколько вам лет? - неожиданно прервал его Теплухин, не поворачивая головы.

- Девятнадцать! - прибавил себе Федя. - «Какое значение имеет мой возраст? - хотел он спросить. - Я достаточно уже сознательный человек, чтобы понимать все. Какой странный…» - Дело не только в молодости, но и в убеждениях, - в меру вспылив, сказал Федя, - а у таких, как Захар Ефимович, нет по-настоящему убеждений.

- Это справедливо сказано вами.

- А речи, - о, их легко научиться говорить! Смотрите-ка, Иван Митрофанович: еле бредет человек. В таком состоянии он, пожалуй, еще замерзнет на улице…

Они поворачивали за угол. Впереди них, качаясь из стороны в сторону, бессвязно разговаривая сам с собой, плелся в тулупчике солдатского покроя человек. На нем была шапка с свисающими наушниками, и он неверными, пьяными руками тщетно, казалось, старался почему-то поднять наушники и связать друг с другом болтающиеся тесемочки.