Михаил Козаков «Крушение империи»

- Ты сама говорила: умница…

- Вот этого не помню! Но все-таки - кто он?

- Кто? Вот кто! - выкрикнул Лев Павлович.

Он соскочил со стула, схватил лежавшую на письменном столе газету и, ткнув пальцем в столбец, дал ее жене.

- Твой родственничек, Соня, очевидно, с ним лучше тебя знаком! Твой родственничек, дорогая моя!.. Полюбуйся на подпись!

Только сейчас ему пришло в голову об истинном авторе заметки - Фоме Асикритове, и это еще больше подлило масла в огонь.

А может, и сама Ириша рассказала ему обо всем, и этот «писака», не пощадив ее же самое, ради сенсации тиснул ее рассказ в газете?.. Подлец!

Ириша и Софья Даниловна быстро пробегали глазами газетную заметку, - Карабаев пристально наблюдал в этот момент за лицом дочери. Ему казалось, что прошла не минута, а много больше, покуда она подняла голову.

- Скандал… Чистейшей воды скандал! - вполголоса, гневно и печально комментировал он молчаливое чтение газеты. - В прошлом году я догадывался… я мог кое о чем догадываться, но такое… такое, господа? Надо же понимать, кто твой отец!

- Да, мне это надо понимать… А в чем собственно скандал? - наконец, подняла голову Ириша. - Вы хотите правды? Я вам ее всю расскажу, - посмотрела она на мать. - Я и так собиралась… Да, будем говорить откровенно!

…. Общий завтрак сегодня не состоялся. Напрасно Клавдия, прислуга, несколько раз на цыпочках подходила к дверям карабаевского кабинета с тем, чтобы звать всех к столу.

Она прислушивалась: ах, все одно и то же!

Отчего бы это плакать такой счастливой хозяйке, как Софья Даниловна, и с чего бы до хрипоты и кашля сердиться барину? Был он такой ласковый, а как стал министром - так чего-то и не узнать даже!

Шли бы уж к столу: а то котлетки все высохнут на сковороде, - кто виноват будет?