Михаил Козаков «Крушение империи»

- А вот этого я не знал, что Ленин обо мне заботился, - смущенно переглянулся Селедовский с товарищами.

Поезд прибыл в Шафгаузен (на границе с Германией), где предстояла пересадка в немецкий вагон.

Наступил очень тревожный момент: выполнят ли немцы условия? Не попытаются ли отобрать паспорта? Не пойдут ли на какую-либо провокацию?

Можно было ждать всего, и, выходя из вагона на перрон, Савелий Селедовский, как и все, старался найти ответ на все тревожные вопросы в том, как держит себя сейчас Владимир Ильич. Ленин глядел на немцев спокойно, но настороженно,

«Он один, - подумал о Ленине каждый из его спутников и в том числе Селедовский, - берет на свои плечи всю ответственность за могущее произойти, и нужно только всем верить, что, как и всегда, он и теперь не сделал ошибки».

Так-то так, но… холодны и презрительно-неприветливы лица встретивших поезд германских офицеров, - они не обещают ничего хорошего. Один из них, рыжебровый веснушчатый лейтенант с заячьей губой, переходя с места на место по перрону, сделал несколько фотографических снимков и особый, наставив безошибочно объектив аппарата, - с Ленина.

- Герр Ульянов… - предупредил он о своем намерении. Полнейшая немецкая осведомленность обо всем уже не вызывала никаких сомнений.

Предводительствуемые длинным, костлявым офицером в очках и широко шагавшим швейцарцем, перебрасывавшим из руки в руку свой клетчатый саквояж, все двинулись в зал таможни. У дверей ее - двое хмурых солдат с немигающими глазами. - Женщины отдельно, мужчины отдельно! - войдя в зал, скомандовал костлявый офицер и показал жестом, как это сделать: разделиться на две группы по обе стороны длинного массивного стола, у которого поджидали прибывших таможенные чиновники в серых тужурках с зелеными наплечниками.