Михаил Козаков «Крушение империи»
- Мне нужен ротмистр, - перебил его Теплухин, хмуря брови и нетерпеливо поглядывая на плотно прикрытые двери в соседнюю комнату. - Болтай, болтай, - на язык пошлины не ставят.
- Доскажу, доскажу вам, Иван Митрофанович…
- Хорош охранник, который так исповедуется? - вдруг зло усмехнулся Теплухин. - Смотри, Пантелейка, выдует и тебя отсюда… Смотри.
Кандуша выпрямился на стуле, но через секунду вновь перегнулся через стол и, прищурившись, посмотрел вызывающе на собеседника. Иван Митрофанович увидел близко перед собой очень реденькие и жесткие, как мочало, кандушины сероватые усы - словно не живые, не растущие на губе, а натыканные в нее каждым волоском порознь, и среди усов - свежий выдавленный прыщик. «Гнилушка какая», - невольно отодвинулся Иван Митрофанович.
- Господин Теплухин, - медленно выговаривал слова ротмистров писарь. - Господин Теплухин, глупо и напрасно пугаете меня - государственного верного служащего. Понятно? Заблуждения своего молодого прошлого не имею надобности скрывать от своего начальства. Понятно? А вам говорю: выдуло всякие болезненные помышления, потому вижу и убеждаюсь, как ваше собственное, Иван Митрофанович, буйство умертвилось. Умертвилось окончательно и с пользой для вашей личной жизни… Не так разве? Выходит, буйство всякое требуется своевременно пресекать, - и польза будет и человеку этому и нашему государству. Жалею, что так гордо отвергли, позволю себе сказать, душевную нашу беседу по-приятельски: в противном случае мог бы пояснить вам свою исправленную биографию. Пожелаете когда - не откажусь. Вот и все! Господина ротмистра нет, кстати, а когда придет - доложу: приходил господин Теплухин Иван Митрофанович - не то за советом, не то…
Но продолжать было уже бесцельно: услышав, что ротмистр отсутствует, Теплухин, не говоря ни слова, поднялся со стула и быстро вышел.
- Пипль-попль! - проводил его непонятно звучащим словом ротмистров писарь и в сильном раздражении переломил надвое попавшийся под руку карандаш.