Михаил Козаков «Крушение империи»

- Что? - недоумевал Шелудченко, вскидывая голову кверху и вглядываясь в афишу.

- Вот вам ваша тишь да гладь… Сорвать, заклеить эти афиши! Это черт знает что! - не унимался уже ротмистр. - Читайте-ка, Иван Герасимович, если раньше, давая разрешение, не читали…

- Ну, читаю… читаю, - не совладая с одышкой, взволнованно сказал исправник. - Рюи-Блаз, драма Виктора Гюго…

- Гюго!

- Ну, Гюго… Рюи-Блаз. А что есть этот Рюи-Блаз… а?

- Да не в том дело! - презрительно смотрел на него ротмистр. - А дальше… помельче шрифт… вот… сбоку…

- Сбоку? Ага… вижу.

- «Так вот они, правители страны, министры бескорыстные народа, так вот у нас дела какого рода…» - медленно, с расстановкой, обдумывая каждое слово, читал исправник, оглядываясь по сторонам.

- Ну? - процедил ротмистр, чувствуя удовлетворение после приступа гнева. - Ну-с, Иван Герасимович?

- Думаете? - односложно спросил исправник и мигнул смешливо Басанину.

- А по-вашему, как же?

- Думаете, присочинили актеры… а? Или научил кто?

- Не присочинили, а напечатали нарочно. Цитату напечатали «со смыслом». Оштрафовать типографию на сто целковых да проверить паспорта у актеров! Это ваше, ваше дело, Иван Герасимович… Губернатор бы увидел сию минуту афишку…

- Так вот у нас дела какого рода… - повторил, пыхтя, Шелудченко. - Изречение! Действительно! Виктора бы мне сюда этого Гюго - поизрекал бы у меня! Да ведь не в моем уезде, прохвост! Распоряжусь, распоряжусь насчет типографии, Павел Константинович. Что говорить - легкое упущение!

Ротмистр Басанин козырнул и выбежал на улицу.