Михаил Козаков «Крушение империи»

- Ну, ну, гадай! - радостно улыбался он и, - словно мешал сам себе слушать ее, слегка раскачивая гамак, - отнял от него руку и оперся ею о дерево.

- Это ведь вполне возможно, Федя.

- Допустим.

- Ну, вот я и говорю… Через шесть лет мы о тебе услышим что-нибудь такое интересное.

- Кто ж это «мы»? - неожиданно нахмурился Федя. - Отдаете вы себе, сударыня, отчет в этом слове?.. - попытался он стать шутливо-строгим, но глаза смотрели тревожно и серьезно. - Кто же это «мы»? Ты тоже объединяешься этим словом?

- Ой, какой ты бываешь… смешной! Конечно, все мы - знакомые: и папа, и мама, и я… Федулка, отчего ты позеленел так вдруг? Что с тобой?

- Ты просто поймалась на этом слове, Ириша! - не отвечал он на прямой вопрос и уже почувствовал, что действительно позеленел, потому что в этот момент кровь отхлынула от его лица. - Ты выдала себя, Ириша.

- Чем? Как?

- Очень просто! - смотрел он печально. - Через шесть лет ты, как и все другие, только услышишь обо мне? Только? А ты сама где будешь? Не там, где я? Не со мной? А я, дурак, думал…

- Ах, вот что! - тихо засмеявшись, покраснев, высунулась она из гамака и тотчас упала в него, приняв прежнюю позу. - Ох, и придирчив ты!

- Я не придирчив, я верен своему чувству.

- Я тоже, Федя!

- Так зачем же ты сказала?

- Я не придавала в тот момент значения…

- Ириша! А если я тебя вновь переспрошу?..

- О чем?