Михаил Козаков «Крушение империи»

- О том, где ты будешь не только через шесть лет, а… через четыре, три?

Он испытывал не только сильное волнение, но нечто, как ощутил, гораздо большее, с чем уже не мог совладать.

Он любит. Он ждет сейчас ответа на свое чувство, хотя давно уже его получил.

- Я хочу, - ответила Ириша, - быть там, где ты.

- И вместе со мной, значит?

Он упрям, жесток, эгоистичен в своей настойчивости, - но ведь он любит и живет сейчас только этой любовью! Кто осудит его?

- И… вместе с тобой. Ну, Федулка, разве можно меня так смущать! Поди ты, право! Сам все знаешь, а нарочно так делаешь, чтобы я покраснела.

- Ириша… Ира… Любишь? Крепко?

Она медленно, чуть кивнув головой, смыкает ресницы, а ее светлокарие большие глаза льют горячий, притягивающий свет.

Тогда Федя хочет броситься к ней, сесть с ней рядом… но издали смотрит с крыльца Софья Даниловна, - и он останавливает себя, хватаясь обеими руками за сетку гамака и с силой притягивает его к себе вместе с полулежащей в сетке Иришей.

- Не раскачивай сильно, у меня голова кружится… Отпусти, родной! - почти шепотом молит она, - и он, торжествуя, выпускает из рук сетку.

Через минуту они ведут обычный разговор. Но так ли просто забыть, что любишь? Любовь! Что хранит в себе для Феди это древнее, но никогда и никем не забываемое слово?

Сейчас, в эту минуту, все забыто Федей, все подчинено этому чувству, и вся будущая его жизнь, весь мир зарождаются, ведут свое начало с этой самой минуты, на этом самом месте, где сейчас находится он и Ириша…