Михаил Козаков «Крушение империи»

- Боже, царя храни!

- Час славянству пробил!

- Живио Сербия!

- …Молебствие идет. Царь поклоны бьет, - говорили в толпе.

- А ты знаешь?

- Соображаю.

- Чем это, Сеня?

- Головой, чай!

- Кто - царь?

- Нет - я!

Собеседники тихо и коротко засмеялись. Теплухин оглянулся и посмотрел на них через плечо. Он не сообразил, кто из них «Сеня», потому что они молчали теперь, а глаза обоих чуть-чуть занозил одинаковый - незлобивый - смешок. Он немедленно исчез, как только вспугнули его незнакомые - теплухинские - глаза.

Через минуту разговор возобновился:

- Нет, верно: я соображаю… Какой могит быть манифест без молебну? На всякую, сказывают, глупость есть божья премудрость.

- Господин хороший! А, господин хороший! Вы что-то много болтаете…

- Не больше вашего!

- Ну, ну, завели! Брось, Сеня…

- А пущай она…

- Нет, нет? Вы что сказали? Про какую глупость, про чью глупость?

- Про вашу, выходит!

- Да брось, говорю, Сеня!