Михаил Козаков «Крушение империи»

Серые, теперь задумчивые глаза Льва Павловича укоризненно посмотрели поверх головы monsieur Гильо, словно за ним стоял сейчас широкобородый, с широконосым круглым лицом, как у славянина-сибиряка, плотногрудый здоровяк Тома с длинными, червеобразными пальцами музыканта, так сокровенно-дружески пожимавшими два дня назад руку Льва Павловича.

- Je sais, je sais,1 - сосал лепешку француз. - Оба наших министра недавно вернулись из России и делились с вами впечатлениями. Они мне известны… да, да.

«Ну, так и есть… У этих французов нет, кажется, никаких секретов друг от друга!» - тревожился все больше Карабаев.

- Mais je ne sais pas..,1 я не совсем в курсе вашей встречи, - проглотив лепешку, облизал губы французский журналист и посмотрел коротко, полувопросительно на Льва Павловича.

Отклика не последовало, - monsieur Гильо продолжал:

- Наши социалисты - это замечательные люди. Они умеют оберегать и защищать Францию не хуже, чем губернатор Дюбайль - Париж, чем наш военный министр Рокк - всю нашу армию, чем генералы Путэн и Нивель - наш славный Верден!

- Мы преклоняемся перед верденскими героями, - живо отозвался Лев Павлович, почувствовав, что в этом месте разговора необходимо выразить обычное восхищение французской армии и всей стране. К тому же он надеялся изменить таким путем тему беседы: гляди, журналист опять заговорит о встрече с Тома, - и вновь волнуйся: знает он по-настоящему все или нет?..

1 Но я не знаю… (франц.)