Михаил Козаков «Крушение империи»

Лев Павлович встал рядом с ним, и оба чуть высунулись в окно.

- Смотрите правей… вот туда, где этот коричневый дом с балконами в шахматном порядке: он совсем напротив входа в нашу гостиницу. Видите открытый автомобиль. Это у подъезда дома, где живет наш известный социалист Жюль Гэд. Смотрите - он как раз выходит!.. Он министр теперь. А знаете, кто прислуживает ему шофером? Mon Dieu!2 Что сказали бы ваши русские епископы?! Обязанности шофера у Жюля Гэда исполняет аббат Дюпон, бывший до мобилизации первым викарием в приходе Сен-Брен в Бордо.

- Вот как! Это очень любопытно.

- Война! - строго и назидательно, как показалось Льву Павловичу, пояснил француз, отходя вместе с ним от окна. - На войне все возможно и… обязательно!

«Они считают нас политическими школьниками, считают нужным нас обучить. Почти что… цукают! Впрочем, разве они не правы?» - теребил свою черную густую бородку Карабаев, думая во множественном числе о своем собеседнике, кстати сказать, не торопившемся, как было видно по всему, уходить, потому что уселся, как хозяин, на прежнее место, посадив вновь к себе на колени коричневую кукольную собачонку.

- Вы были в четверг у Альберта Тома, вы видели у него нашего остроумнейшего Вивиани…

- Да, - уже не удивлялся Карабаев осведомленности французского журналиста, но в эту минуту она его несколько обеспокоила: неужели этот «человек с собачкой» (так про себя окрестил парижского газетчика) может знать все о беседе на квартире у французского министра! Если это так, то парижские политические друзья весьма неосмотрительны: Штюрмер и царь имеют всюду своих людей, как можно с этим не считаться?!.

1 Я знаю (франц.)